Время и фриланс - страница 2

Саяпин оказался прав: я попробовал и пахнуть от него перестало.

– Статья твоя обо мне вышла в газете. Гонорар опять получишь, – уже спокойнее сказал Виктор Иванович, нарезая на фанере горбушу и хлеб. – Все говорят, что тебе надо было в журналисты подаваться, а не в народные учителя… А вот и Сергей Николаевич! Проходи, Сережа…

Ректификат и решил мою судьбу: в оживленном разговоре выяснилось, что я оставил не только институт, но и партийный билет вместе с партийной организацией. Индифферентное отношение к партии не поощрялось органами государственной безопасности. Поскольку в армии я был начальником аппаратной ЗАС (засекречивающей аппаратуры связи) и имел подписку о неразглашении, то меня «удостоили» кандидатом в члены КПСС. А в институте на какое-то замечание о моральном облике принародно вручил партийный билет секретарю организации, объявив, что я никогда не смогу оправдать столь высоких надежд на мои способности, несмотря на уважение к лысому дедушке, преобразившему человечество.

– Ребята, но не смогу я овладеть всеми знаниями, которые выработало человечество, хоть и стараюсь! – совершенно серьёзно сказал я друзьям, стекленея после третьего ректификата и как-то отрешённо думая о выражении «Чист как стёклышко».

– В общем, тебе пора валить отсюда. Скоро придёт запрос на тебя. Пока каникулы, можно оформить документы и слинять потихонечку. Смелый ты парень, – резюмировал Саяпин, – но помни, государство и общество всегда держат на прицеле тех, кто отличается от всех. Мушку чувствуешь?

Мушку эту я чувствовал всегда, чуть ли не с рождения. И когда второклассником принёс учительнице новогодний рассказ, а она начала смеяться, и когда в четвёртом классе сказал, что татаро-монголы, изображенные на картинках, очень похожи на моих родственников, и когда видел отношения колхозного начальства, и когда спросил о военном бюджете СССР в институте, а преподаватель замешкался.

Чувство, что я на прицеле преследовало меня всю жизнь.

Через неделю после этого разговора я был уже дома. А ещё через две недели работал корректором в районной газете, которую через месяц стал заполнять своими материалами почти наполовину, за год став поэтапно – журналистом, заведующим отделом, ответственным секретарём.

Через много лет я узнал, что моими благодетелями были редакторы районных и городских газет, которые «прикрывали» меня перед партийными и государственными органами, видимо, запросы по месту моей прописки следовали постоянно. Неужели, мне ничего не следовало иметь?

А пока шёл 1979 год. Присмотревшись к работе районной газеты и типографии, я интенсивно начал учиться всему – и журналистике, и полиграфии. Гонорар всей газеты на 4 полосах был 40 рублей. Этот «пул» делили между сотрудниками и селькорами, в зависимости от вклада каждого. Всего набиралось человек 20-25. Это – редактор, его заместитель, ответственный секретарь, а также руководители и сотрудники отделов. Обычно это были партийный и экономический отделы, а также отдел писем. Зарплаты у всех были разные – от 200 до 100 рублей. Почти в каждом селе был свой местный корреспондент.

Вообще, это была насыщенная и довольно интересная жизнь.

Рубль с долларом в те годы держали паритет. Я приходил на работу раньше всех и первым делом заполнял информациями всю первую полосу, тем самым сразу зарабатывал 10 рублей. Остальные – 10 зарабатывал на других полосах, хотя чувствовал, что такую газету могу заполнять один, постоянно меняя тематику и стиль. А чем бы тогда занимались другие сотрудники, для которых любая «информашка» была делом раздора и препирательств? Ведь все получали заработную плату.