Время истинных чувств (сборник) - страница 19
Витёк тяжело вздохнул и, сделав глоток из кружки, молча уставился в небо, провожая глазами пролетавших над их головами уток.
– Ну, а дальше? – прервал паузу Костя.
– А дальше злой рок вмешался в нашу жизнь и разорил уютное семейное гнездо. Был у Королёва некто Кремнев Владимир Кириллович, один из его замов. Но мне всегда казалось, что этот человек был специально приставлен соответствующими органами, чтобы следить за коллективом и связями, которые его члены поддерживали. Меня же он невзлюбил сразу за мою работу в Германии. Вот он-то и сыграл в моей судьбе злую роль демона-разрушителя, укравшего мою душу. Демон-Кремнев, сначала очернив меня, присвоил все мои разработки. Но разработки это ничто. Хуже всего то, что он добился своими подлыми доносами того, что родителей Аннушки после визита в Англию на научную конференцию обвинили в сотрудничестве с секретными службами Великобритании и судили. Говорили, что он шантажировал Аннушку, склоняя к сожительству. Но она, молча, страдала, не открывая мне причину своего увядания. Я очень мучился, видя, как угасает в ней божественный огонёк её души. Однажды я пришёл домой очень поздно с работы и увидел её лежащей на полу. Моя Аннушка ушла из жизни, освободившись от преследований дьявола, приняв цианистый калий. На губах её застыла навсегда улыбка, знаменовавшая освобождение от дьявольского мира зависти и соблазна. Моя Аннушка ушла святой и незапятнанной. Я всю ночь сидел на полу, прижав её голову к своему сердцу, целуя и читая вместо молитв её любимые стихи. Это была самая страшная ночь моей жизни. Ночь, после которой остановилось моё время, и умерла моя душа. С тех пор для меня настало безвременье, и я вернулся сюда, в город где родился и вырос, чтобы как-нибудь дождаться своего часа и уйти с миром.
Витёк допил пиво и замолк.
Вокруг повисла тяжёлая тишина и, казалось, что даже трамваи и автобусы замерли, специально остановившись на дальних от площади светофорах.
Потрясённые рассказом незнакомца парни, молча смотрели, как тот аккуратно завёртывал в газету обещанную ему голову рыбы. Закончив эту процедуру, мужик ни с кем не прощаясь, пошёл от бочки прочь.
– Виктор, постой. Нож-то свой возьми, – вытерев тщательно о бумагу нож, окликнул уходящего Витька Антон. Он, молча и, казалось бы, без эмоций, выслушал рассказ бича, не перебивая.
– Спасибо тебе, Левашов, за нож, – с теплом в глазах он взглянул на незнакомца и протянул ему нож.
Витёк, подойдя к Антону, поднял недоумённо глаза, в которых исчез огонёк смысла, и молча взял нож. Повернувшись к молодым людям спиной, сгорбившись и моментально постарев на сотню лет, Левашов заковылял прочь. Он медленно удалялся от них, что-то бормоча на немецком себе под нос.
– Твари. А зря я про Сибирь-то, – произнёс продавец пива ни к кому не обращаясь.
Пожилой мужчина невольно стал свидетелем исповеди чухонца. В его большом кулаке с силой, до белизны костей, была зажата недочитанная газета.
Молодые люди какое-то время молча наблюдали за удаляющейся фигурой человека, с ещё не угасшим интеллектом и полным безразличием к окружающей его жизни, пока тот совсем не исчез в каком-то дальнем переулке.
Октябрь 2009, Калгари, Канада
Родом из Детства
1. Так себе, обычный вечер
О том, как Жук с Голубем в киноискусство окунулись, или с чего всё собственно и началось
В комнате было прохладно, и Алексей растопил печь. Усевшись после этого на стул возле печи, он продолжал читать новый номер журнала «Юность». Родители ушли к знакомым, и можно было уроки не делать.