Прибыв к месту назначения, выйдя из автомобиля, Артем вместе Михаилом задумчиво посмотрел на солидный двухэтажный особняк, скрывающийся за высоким забором из гладкого серого кирпича. Помпезный памятник состоятельности его владельцев, где отсутствие стиля компенсировалось неприкрытой роскошью, больше свидетельствовал о том, что вкус хозяев значительно уступает их богатству, чем о талантах архитектора. Хотя, возможно, другой задачи он и не преследовал. Во всех многочисленных окнах дома горел свет.
– Не спит, значит, – провел рекогносцировку Миша, застыв у ворот и проведя пальцем по ограде, – скорбит, наверное. Как думаешь, она не будет против нашего визита?
Артем в это время обдумывал, что он будет говорить вдове, которую последний раз встречал около года назад, на праздновании дня рождения Романовского. Стройная женщина с мудрыми всепрощающими глазами была со всеми очень обходительна и поражала своим добродушием и рассудительностью.
– Думаю, нет. Те пару раз, что я встречался с Ольгой Максимовной на корпоративных торжествах, она производила впечатление очень благочестивой и воспитанной дамы, – поделился он своими соображениями.
– Тогда вперед, – призвал Михаил, толкая рукой незапертую металлическую дверь с коваными узорами в виде листьев какого-то вьющегося растения, ведущую во двор, освещенный фонарями. Темная брусчатка, покрывающая землю, тускло блестела в свете луны и фонарей, создавая неуловимую атмосферу мрачного средневековья.
Еще на половине пути к дому до Артема и Михаила донеслась оглушительная мелодия в исполнении популярной немецкой группы «Rammstein», обильно сдабриваемая различными шумными выкриками и смехом, подтверждающая бурное празднование.
– Похоже, поминки в самом разгаре, – прокомментировал происходящее Михаил, небрежно пнув ногой валяющуюся на земле пустую бутылку, которая, покатившись, исчезла в кустарниках газона, – только нас не хватает.
Рядом с широкой, распахнутой входной дверью их встретил худой длинноволосый шатающийся парень, державшийся одной рукой за стенку, второй он, не переставая, махал, словно пытаясь отбиться от роя одному ему видимых пчел. При этом его безостановочно выворачивало на крыльцо, раскрашиваемое им разноцветными узорами мозаики, состоящими из содержимого желудка. Оттолкнув парня, Артем с другом прошел в коттедж, застав завершающую часть некогда увлекательной вечеринки. Пятеро растрепанных человек с видом зомби, не обращая внимания ни на что вокруг, отрешенно и энергично танцевали по центру зала, рядом со столами для поминок. Они были настолько увлечены, что Артем не был уверен, остановятся ли они, если отключить музыку. Еще три человека, сидя на диване, изо всех сил спешили обогнать друг друга по пути к глубокой алкогольной нирване. Вероятно, чтоб присоединиться к их товарищу уже постигшему ее, и лежащему тут же на полу у их ног.
– А мне здесь начинает нравиться, – подвел итоги увиденного Михаил, подходя к одному из столов у окна, на котором, возвышаясь над остальными, немолодая особа с лицом спившейся Одри Хепберн и глазами цвета пожелтевшей травы выплясывала свои пируэты, стянув с себя верхнюю часть одежды и сжимая руками свои дряблые груди с большими темными ореолами сосков, расталкивая худыми ногами пустые тарелки, скидывая со стола стаканы и выкрикивая что-то нецензурное.
Взяв со стола стакан с золотистой жидкостью внутри, и понюхав его содержимое, Миша сделал жадный глоток, уставившись при этом на двух ярких девиц, жадно целующиеся в углу, шаря друг у друга под юбками с таким энтузиазмом, как будто пытаясь найти там нефть или другие полезные ископаемые и редкоземельные элементы.
