Время ловить бабочек - страница 4

– Нам… Нам надо уйти отсюда!

– Артур, ты в своем уме? Она тут, мы же… Мы не можем так просто бросить ее! – Карина кричала на кудрявого парня, пока тот с ужасом косился на Джину, будто боясь, что та осудит мысли, что вот-вот должны были сорваться с языка Артура.

– Плохо это кончится. Плохо кончится. Плохо, – Микеле, содрогаясь от громких криков Карины, сидел недалеко на песке, пытаясь сдавить свою голову и сделать из нее что-то похожее размером на грецкий орех. Паренек не отличался храбростью, а такая ситуация, с виду, совсем сводила его с ума. Сложно было сказать, что вообще происходило внутри него.

– Вы прикалываетесь? Если узнают, что она сдохла, а мы тут были, нас сразу повяжут! Нам валить надо! Хули вы медлите? – Артур начал расталкивать сидящего на песке Микеле, тянуть его под руку в сторону к машине.

Карина кричала на Артура, пыталась уговорить забрать тело Джины с собой, что-то доказывала ему. А я через призму воспоминаний смотрел на не так давно умершее, теряющее краску тело той Рыжей, которую знал раньше, и находил разницу лишь в цвете облепленной песком кожи. Мне безумно хотелось, чтоб она на прощание улыбнулась мне, как это делала раньше: случайно, неожиданно, быстро, предназначая улыбку только мне. Но и теперь, утонув, убив себя, она отказывалась следовать моим скрытым желаниям. И плакал я скорее не из-за ее смерти, а из-за того, что вот теперь, склонившись над ее телом и смотря прямо в ее закрытые глаза, она все равно, как и раньше, не обращала на меня внимания. Вакуум между нами лишь рос все это время, и когда я подумал, что он исчез и я, наконец, смогу стать ближе к Джине, она решила перевернуть все с ног на голову, поступить, как обычно, по-своему и умереть, достигнув вакуумного апогея.

Ночь была беспокойной. Салливан, как и обычно, долго не мог уснуть. Он лежал и рассматривал потолок, видя на нем воспоминания прожитого дня, а те в свою очередь цеплялись воздушными лапками за прошлое и тянули, точно поезд вагоны, веретено неприятных минувших событий.

Так и не уснув, Айзек решил по совету психолога побывать на свежем воздухе и отправился прогуляться близ неработающего фонтана. Небольшая парковая зона размещалась прямо напротив многоквартирного дома Салливана. По ночам здесь редко кто ходил, так как этот район города считался небезопасным, но проведя здесь большую часть своей жизни, Айзек так этой опасности на себе и не ощутил. Фонтан стоял посреди улицы: сделанный кругом, из белого мрамора. В его центре красовалась статуя в виде сидящей на камне девочки, изящно протянувшей выше к небу свой указательный палец, на который села бабочка. Когда в последний раз Айзек уезжал к своему дядьке в пригород, у этой девочки еще был нос. Теперь же Салливан мог лишь стоять и вглядываться в чернеющую пустоту на его месте, из-за чего ему даже на секунду показалось, что и у него самого тоже исчез нос. Айзек дотронулся до носа и, убедившись в обратном, провел уже всей ладонью по лицу.

– Все бредни, сплю мало, – негромко протвердил он себе под нос.

Он присел на лавочку, отвернутую от фонтана, но прижатую спинкой к нему, и вспомнил, как делал на этом самом месте предложение Мэриан.

***

Это происходило ясной и звездной ночью. Мэриан сидела на той же лавочке у фонтана и смеялась. А Айзек, дождавшись подходящего момента, схватил ее за руку и, встав на колено, начал много говорить. Это были слова о чувствах, о любви, о преданности. И все, что он тогда произносил, теперь казалось одним большим враньем. Но действительно ли это было вранье? Или Айзек любил Мэриан? А может быть, любит и сейчас, но чувства эти поглощают эмоции, которые в мире человеческом во многом виноваты: человек так устроен – поддаваясь эмоциям, он уже не слышит себя настоящего, теряет искренность, позабыв о том, чем дорожил.