Девушки перестали смотреть в телефоны, а мужчины на девушек. Кот тоже подошел поближе.
– Эта мысль и была сформулирована и гениально раскрыта в романе, который принес автору всемирную, но увы, посмертную славу. Однако осознание своей правоты и миссии у писателя были так сильны, что, как мы можем надеяться, вознаградили его еще при жизни. Жизни гения признанного, но не признаваемого. Убеждения вели его навстречу судьбе не менее твердо, чем иных религиозная вера.
Экскурсовод замолчал. Повисла тишина сродни театральной, которая усиливает впечатление от каждого сказанного слова. Всем вдруг показалось, что даже в начале дня в этом дворе сумерки до конца не рассеялись, а притаились по углам. В конце концов у кого-то тренькнул телефон, и наваждение рассеялось.
– А теперь зайдем в сам музей и дом писателя.
И гид-теолог, расстриженный монах, стал подниматься по лестнице, увлекая за собой экскурсантов. Сам-то он в этом споре сделал ставкой всю свою жизнь, сначала посвятив ее служению, а потом забрав назад против всех правил. Сейчас он хотел бы посвятить ее только одному человеку – Елене Павловне, прекрасной женщине и своему другу, которая работала в этом музее. Но храбрости сделать эту ставку еще раз как будто больше не осталось.
А экскурсанты, все как один, старались дотронуться до бронзового Коровьева и Бегемота, прижимающего к себе вечный примус. И загадывали желания.
Утром Таня еще только просыпалась, когда Антон пришел с работы. Вопреки опасениям Таниной мамы Антон не оказался законченным лоботрясом. Его поиски самореализации увенчались местом креативного директора одного из московских ночных клубов. Правда, теперь он приходил домой как раз к тому времени, когда Таня завтракала и собиралась на работу. Они вместе ели тосты, болтали, после чего Антон шел отсыпаться, а Таня в издательство.
А сейчас она слушала, не открывая глаз, как Антон играет с малышом. Смотри, это не простой кролик, – Антон достал с полки винтажную игрушку, подаренную Тане писателем-французом. Его роман был первый книгой, над которой работала Таня. И с тех пор этот сувенир стал для нее чем-то вроде талисмана. Это был кролик в старомодном камзоле с поэтическими тенями вокруг глаз, искусно сделанный французским же мастером.
– Это кролик-диджей. Там-там-бум, сейчас мы ему сделаем диджейский пульт.
Малыш в ответ радостно булькнул и повторил все слова, как мог.
– Только он у нас какой-то скучный. Настоящие диджеи так не выглядят. Мы его сейчас сделаем настоящим клаббером.
Таня перестала улыбаться и открыла глаза: Антон уже достал из кармана флуоресцентный маркер и разрисовывал мордочку и синий фрак кролика. Тут зазвонил телефон, Антон положил игрушку и вышел из комнаты. Малыш добрался до кролика, взял его за ушки, потряс и забросил на середину комнаты. Выбравшись из-под одеяла, Таня подняла свою игрушку: покрытая полосками мордочка кролика напоминала теперь боевую раскраску футбольного болельщика. Она вздохнула, посадила его обратно на полку и направилась в ванную. Новый день наступал, и теплый душ помогал принять этот факт.
Когда она вышла, Антон уже хозяйничал на кухне. Он сварил кофе, поджарил тосты и намазывал их толстым слоем ореховой пасты, сидя с ногами на кухонном диване. Малыш был тут же, сидя на полу, он увлеченно открывал для себя устройство гейзерной кофеварки.
