– Вы что, все сговорились? – шепот получился хриплым и болезненным.
4
Алекс медленно спустился вниз, вышел из подъезда. Непроизвольно – он не собирался ничего проверять – посмотрел на окна. Свет. И в соседской квартире напротив, и в той, что втором этаже. Там были люди, но ему никто не открыл. Почему? Ощущение, что его избегают, казалось самым правдоподобным.
Он шагнул назад к двери, помедлил, по домофону набрал номер квартиры, в которую звонил сначала. Гудки длились секунд десять.
– Кто? – раздался женский голос.
От неожиданности Алекс вздрогнул: был уверен, что все закончится, как и со звонком во входную дверь, но до того, как хозяйка отключилась, он проговорил:
– Доброго вечера. Это ваш сосед, из квартиры напротив. Извините, что беспокою. Хотел лично с вами познакомиться. Некрасиво как-то – столько рядом живем, но друг друга не знаем.
Пауза.
– Вы здесь?
– Я очень занята. Мне даже разговаривать некогда.
– Но я…
– Я очень занята.
Она повесила трубку домофона. Без «спокойной ночи», без «извините» или других слов, которые могли бы компенсировать ее гнетущее состояние.
Алексу хотелось заорать в освещенное окно, проклиная ту самую тетку, из-за которой его древо желаний сегодняшнего вечера оказалось подрублено на корню. Он уже набрал номер, но в последнее мгновение нажал «сброс». К черту! И все же он попробовал набрать номер другой квартиры, на втором этаже. Здесь вообще никто не отозвался. Он отступил, поглядывая в освещенное окно. Отключили домофон на ночь? Или в их квартале завелся маньяк, о котором Алекс ничего не знает лишь потому, что не смотрит телевизор, не слушает новости, не читает газет? И почему люди просто отгородились в своих квартирах от внешнего мира? Точь-в-точь, как сам Алекс. В принципе не так уж он и отличался от других людей. Тех, кто сидел дома и никуда не выходил, становилась все больше.
Алекс двинулся прочь от дома. Он не особо планировал направление, просто шел по району, как изредка случалось с ним в последнее время. Он просто гулял, если так это можно было назвать, его прогулки всегда приходились на время близкое к полуночи. Он присел на бордюр фонтана, занимавшего центральную часть небольшой площади, вокруг которой выстроились дома. Скамейки возле фонтана пустовали. Вокруг – никого.
Фонтан тихо шуршал за спиной. Подсветку уже отключили. Обычно после темноты и до полуночи фонтан был цветной. Красные струи сменялись комбинированными зелеными и желтыми, те, в свою очередь, становились розовыми и голубыми. Приятное глазу зрелище. Однако – сколько Алекс помнил – никто не выходил полюбоваться фонтаном. Изредка он мельком видел молодую мамашу с ребенком в коляске, и все.
Алекс перегнулся, опустил руку в воду. Тепловатая, как дома из-под крана. Ему оставалось лишь одно: вернуться домой и выпить в одиночку. Перед внутренним взором возник Кирилл. Алекс покачал головой, прикрыв глаза, как если бы отвечал на реальный вопрос стоящего рядом человека. Только не с Кириллом. Если уж все отвернулись от Алекса, как он отвернулся от всех, значит, так тому и быть.
Он поднялся. Медленно пошел назад. При мысли о спиртном Алекс признался, что его кое-что сильно точит. Он давно отмахивался от своих посиделок с самим собой и бутылкой виски. Он не напивался до беспамятства, всегда принимался на следующий день за работу так, как если бы вчера ничего особенного не происходило. Алкоголь на него никак не влиял, однако некая зависимость – еще смутная, слабая и слишком далекая, чтобы воспринимать ее всерьез – обозначала себя, с каждым разом все увереннее, отчетливее. Ему хотелось одернуть самого себя, но в глубине души он давно прочитал: не алкоголик, но близок к этому, опасно близок.
