Время назад. Часовщик - страница 11

– Ну что, какие планы у тебя на выходные? – спросила она.

– М-м-м… Особо никаких.

– Тогда погуляем?

– Конечно, давай! – обрадовался Асан. – В кино там сходим, в парк…

– Договорились! Ну а сейчас мне надо бежать.

Айка чмокнула парня в щеку и легко упорхнула. Асан остался стоять, потирая место поцелуяи думая о том, какая же все-таки красивая у него девушка…

По дороге домойон решил заехать на базар, чтобы купить продуктов. Трясясь в переполненном троллейбусе, парень размышлял о многом… О предстоящих выходных, о поездке на раскопки. Мечтал о том, что именно он, Асан, найдет самый ценный артефакт, имеющий огромную ценность для всего международного сообщества, а потом станет известным ученым с мировымименем, получит большую премию, а потом… потом для него откроют двери лучшие университеты, а он будет выбирать, куда пойти работать.

Город, тем временем, жил своей обычной жизнью. Над головой, в нежно-зеленых кронах ещене успевших покрыться летней пылью деревьев, на разные голоса пели птицы. В весенней свежей траве, пока не выцветшей и не пожелтевшей, тоже вовсю кипела жизнь. Пчелы собирали свойпервый сладкий урожай, муравьи спешили ровным строем по каким-то важным делам, синие и зеленые стрекозы танцевали долгий ежесезонный танец.

Добравшись до базара и пройдя через рыночную площадь, Асан сквозь огромную мраморную арку попал внутрь торгового павильона. Огромная территория встретила буйством всевозможных запахов. Терпкий флер восточных пряностей перемешивался со сладким благоуханием ранней клубники, прошлогодних яблок, аромат свежеиспеченного хлеба – с неповторимым запахом домашнего топленого масла и сметаны. Все это крутилось калейдоскопом, перемежаясь с яркими цветамипредлагаемых покупателям щедрых даров южной природы и пестрыми одеждами торговцев и торговок. Кто-то дернул Асана за руку. Оглянувшись, он увидел старую цыганку. Сгорбленную, почти без зубов, опирающуюся на толстую сучковатую палку. От нее исходил очень неприятный запах, перебивавший даже базарный. Асан брезгливо поморщился.

– Подожди, сынок, – прошамкала цыганка.

Стараясь не смотреть в морщинистое лицо старухи, Асан пробормотал:

– Извините, но я тороплюсь…

– Успеешь, сынок. Вижу, дела тебе предстоят большие, печать на тебе вижу…

– Да-да, конечно. Я вам верю, но мне действительно очень нужно идти, – сказал Асан как можно вежливее, одновременно стараясь избавиться от оказавшейся неожиданно крепкой хватки старухи, по-прежнему не глядя ей в лицо.

– Не бойся сынок, в глаза мне посмотри. Время хочу тебе открыть…

Борясь с отвращением, Асан взглянул… В зрачках цыганки сверкнул огонек, и мир вокруг завертелся. Базарный шум превратился сначала в низкое завывание, а потом в постепенно затухающий визг. Окружающее пространство обернулось стенкой бешено вращавшейся воронки. Асан не на шутку перепугался.

– Не бойся, сынок, – ласково проговорила цыганка.

Молодой человек почувствовал, что проваливается. Все звуки, цвета и запахи пропадали где-то вверху… Глаза старухи засветились сильнее. В них как будто загорелась маленькая радуга. С ней начали происходить изменения. Морщины на лице разгладились, во рту появились зубы. Сначала желтые, блестящие, затем они резко сменились почерневшими, как у заядлого курильщика, а те, в свою очередь, быстро светлели. Одежда из грязных лохмотьев превратилась в нарядное яркое и длинное платье. Падение прекратилось, воронка замедлилась и ее стенки стали прозрачными, постепенно принимая форму шара или мыльного пузыря. Асан зажмурился, помотал головой и снова открыл глаза в надежде, что наваждение сгинет. Но оно не прошло, не исчезло. Пропал только рынок за прозрачными стенками пузыря. Вместо него снаружи стояла деревянная конструкция – грубо сколоченный торговый ряд, состоящий из затертой и отполированной естественным путем лавки, сучковатого прилавка и крыши, покрытой непонятным материалом. Исчезла и каменная арка, стоящая на входе, не осталось ни большой асфальтированной площади, ни тротуаров. Вместо всего этого взору молодого человека предстала пыльная грунтовая дорога, по краям которой росли раскидистые ивы, а за ними в ряд, за забором из сухого камыша, стояли небольшие глиняные домики под черепичной крышей. Картину дополнял ишак, усердно жующий пучок травы. За руку Асана теперь держала молодая смуглая девушка в струящемся цветастом платье до щиколоток с длиннымичерными и блестящими волосами. Он хотел пошевелиться, но не смог. Воздух вокруг, с виду такой же прозрачный, как и был, на ощупь напоминал твердую смолу, замуровывающую и сковывающую движения. Тут цыганка заговорила приятным низким голосом. Этот звук завораживал, гипнотизировал, заставлял вслушиваться в каждое слово: