Время не ждет (сборник) - страница 11

Мой хороший товарищ, отец Виктор, бывший спецназовец, рассказывал мне, как он в первый раз в своей жизни надел на себя подрясник. И не только надел, но и пошел в нем по Москве. Он еще не был рукоположен в сан, но получил благословение на право ношения священнической одежды.

– И вот иду, – рассказывает, – а навстречу мне выходит дядька лет шестидесяти, здоровенный такой, и пиво на ходу пьет из бутылки. Поравнялся он со мной и вдруг ни с того ни с сего как даст мне по носу. И сломал его, а так как нос у меня был сломан уже раз двадцать, то кровь не пошла, но все равно было больно и очень обидно. За что? Ведь даже не глядел в его сторону. Раньше бы я его убил просто. Но сейчас-то я уже стал христианином, да еще и подрясник на мне. Сдержал себя, хотя было очень трудно.

Запомнил я того мужика, благо дело было в моем районе. Встречаю его через пару дней, остановил и спрашиваю:

– Ты чего же, отец, меня по носу ударил, что я тебе такого сделал?

Представь, он отвечает:

– Ты меня прости, сам не пойму, какая муха укусила. Ведь я до последней минуты не собирался тебя бить, а как поравнялись, словно сила какая-то развернула, и я ударил, пьяный был. Стыдно мне, сынок, сил нет, как стыдно, ты уж прости меня, старого.

Мне тоже иногда вспоминаются такие забавные и немного странные случаи из моей жизни. Как-то едем в автобусе, полдень, народу немного, только сидячие места и заняты. Я в подряснике, с крестом, стою на задней площадке. Едем. На одной из остановок в салон заходят трое молодых ребят, лет по семнадцати, веселые, вроде трезвые, смеются. Оно и правильно, молодые должны смеяться, потом наступит время забот и проблем, а пока можно и повеселиться.

Однако замечаю, что эта смеющаяся троица начинает постепенно смещаться в мою сторону и потихоньку так зажимать меня в угол салона на задней площадке. Вдруг один из ребят как бы случайно, падая на спину, прижимает меня к стенке. Они уже вовсю хохочут, я отхожу в другой угол, а юноша бьется об меня уже боком.

Чувствую, назревает драка – что делать? Я не могу их бить, каноны не позволяют, а на мне еще и крест. Смотрю на людей, что едут вместе с нами. Видят же, что молодежь над священником куражится. Думаю, может, кто заступится, ведь я же не в Москве, я же к себе в родной поселок еду, и эти люди обязательно должны меня знать. А народу забава, мужики в проход со своих мест повылезли, шеи вытянули и с неподдельным интересом ждут, будет драка или нет.

Ладно, думаю, раз драки не избежать, тогда так: если успеем к ближайшей остановке подъехать, я выйду, а если не успеем, ну, куда деваться, сниму крест, и начнем публику потешать. Но все «испортила» одна пожилая женщина, она сидела к нам боком и держала перед собой большую сумку на колесиках и инвалидную тросточку. Так вот эта самая бабушка и закричала на молодежь:

– Вы что же это делаете?! Как вам не стыдно – на священника руку поднимать!

И что вы думаете? Ребятки поутихли, отошли от меня в сторонку и, так же похохатывая, вышли на первой же остановке.

Понятно, что потом подошел я к моей спасительнице, поблагодарил ее и спрашиваю:

– Матушка, почему ты за меня заступилась? Вон ведь здоровые дядьки едут, а никто и пальцем не пошевелил, а ты закричала?

– Ой, батюшка, все просто. Нас с родителями, когда мне было всего пять лет, выслали, как семью кулаков, на север и загнали голых и босых на болота. Нас, таких семей, там много было. Сказали, мол, хотите – живите, не хотите – подыхайте. Короче, как хотите. Вот тогда, если бы не помогали мы друг другу, не заступались бы один за другого, не выжили бы. Там и молиться научилась, все мы тогда только на Бога и надеялись – и выжили. А сейчас я даже рада, что смогла вот хоть на старости лет за священника заступиться. Так на душе радостно.