Время не ждет (сборник) - страница 5

Одна молодая женщина жаловалась мне на свою маму. Дочь практически одна поднимает двоих маленьких девочек-погодок, муж вынужден работать и днем и ночью. А мать, живя от них в десяти минутах ходьбы, не зайдет, чтобы проведать.

– Она что, старая больная женщина?

– Нет, батюшка, моей маме всего пятьдесят, но она устраивает свою личную жизнь. Собирается замуж, и на нас времени у нее уже не остается.

Что же, бывает и так. Хочется верить, что и у них со временем все образуется.

Гродно встречал меня прекрасной солнечной погодой. Бабье лето, тепло. Я иду по улочкам старого города и наслаждаюсь. Когда живешь в этом городе и наблюдаешь его каждый день, то и не замечаешь происходящего вокруг. А такому, как я, приезжающему сюда раз в год, все изменения немедленно бросаются в глаза. В этот раз Гродно превзошел самого себя.

Готовясь к нашей встрече и желая меня порадовать, он украсил себя множеством цветов. В местах, где в прошлые годы велись реставрационные работы, все они как-то разом завершились, и стены домов старого города обзавелись яркими свежими расцветками. Словно все они раскрасились одновременно в течение нескольких последних дней.

И это тот Гродно, который в годы моей юности я привык наблюдать только в серых тонах. А если на этот серый нанести еще и несколько мазков в виде часто моросящего унылого дождичка, то можно понять, почему мой старый школьный приятель Серега Ломов однажды в зоопарке, указав мне пальцем на одинокую печальную птицу марабу, сказал:

– Вот эта славная птичка и есть символ нашего города. Они похожи друг на друга и точно так же одинаково печальны.

Я уверен, сегодня Серега взял бы свои слова обратно. Гродно преобразился и превратился в настоящий европейский город, ухоженный и потрясающе красивый. И еще любого, кто приезжает сюда из наших краев, поражает царящая вокруг чистота. Как удалось внушить местным жителям не бросать мусор себе под ноги, для меня так и остается загадкой. Вокруг, сколь бы я ни всматривался, не нашел ни одного плаката с призывом типа: «Не сорите, люди».

Только знаете, мне вдруг подумалось, что чистота на улицах резко ограничивает меня в моем самовыражении, перестаешь быть свободным. Пускай я не мусорю у себя в поселке, зато у меня всегда имеется такая возможность: могу, если будет такое желание, выйти на улицу и швырнуть здесь же на дорогу помойный пакет, но, в отличие от других, я этого не делаю! И для меня это еще и повод гордиться собой. А здесь везде чисто, словно древние каменные мостовые нарочно вымыли с мылом. И нет повода почувствовать себя лучше других.

Иду через старый город по улочкам прежних веков и понимаю свою ущербность, прямо-таки ломка какая-то начинается. И вдруг вижу! Посередине этой ухоженной мостовой валяется свежая пачка из-под сигарет с такой уже ставшей мне родной надписью: «Курение убивает».

Я даже было вздрогнул от неожиданности, потом подумал: видимо, не я один прибыл этим утром в славный город Гродно и ступил из вагона московского поезда на их ухоженный привокзальный асфальт. Скорее всего, это кто-то из наших не выдержал и расписался этой пачкой на их парадной мостовой. И я его понимаю, нечего ограничивать нашу внутреннюю свободу.

Конечно, это шутка, только не зря говорят, что в каждой шутке есть доля истины. Что такое чистота на улицах и вообще кому она нужна? Неужели те же прибалты были когда-то культурнее белорусов? Да никогда, но в советские годы, когда мы ездили в Друски-нинкай за колбасой, поражались ухоженности и чистоте их улиц. Сегодня думаю, что таким образом тогдашние литовцы выражали нам, всем остальным советским людям, протест против их насильственного присоединения. А еще это служило поводом кивнуть в нашу сторону и сказать что-то типа: «Эти русские свиньи снова приехали за нашей колбасой», с чем было трудно поспорить.