Отец легко согласился:
– Нужно. Енченко, как я тоже помню, был дюже охочь до баб. – Отец говорил прямо и даже перешел на украинский язык. – А у тебя есть такие на примете?
Роман замялся. Он не ожидал, что тесть напомнит ему об этом при отце, и не знал, что ответить. Но на помощь поспешил тесть, с некоторой долью злорадности.
– Есть! У него, сват, и любовницы есть. Пусть ими поделится.
Семерчук-старший, сделал удивленно-наигранный вид. Было видно, что этот вид искусственный. Так же нарочито строго посмотрел на сына.
– Рома! Что это такое?
Роман со злостью смотрел на тестя – отомстил, гад! Врезать бы ему сейчас тем же – ты сам хотел мою любовницу! Но так сейчас говорить было нельзя. Надо было смириться и покаяться.
– По работе… – Невпопад ответил Роман.
Отец, разделяя четко слова, говорил. Но снова же как-то искусственно, но внешне солидно:
– Не ожидал от тебя такого Рома. Мне стыдно перед сватом, Леной, внуками. – Приплел он еще и внуков для основательности. – Лена – прекрасная жена. Нельзя ее так обижать. – И вдруг спросил Фотина. – А Лена и сватьи знают?
– Нет. Зачем им это говорить.
«Старые кобели! – Бушевал внутри себя Роман. – В свое время не пропустили ни одной новой инструкторши, не говоря о старых! Еще и корчат из себя непорочных!»
Но надо было виниться или хотя бы выглядеть виноватым. А отец тем временем говорил:
– Помни сынок, что говорил Тарас своему сыну. – Он выдержал паузу. – Я тебя породил – я тебя и убью. Понял?
– Да. – Коротко ответил Роман.
А отец говорил тестю:
– Я с ним еще поговорю один на один. Объясню, как надо вести семейную жизнь. А пока пусть все будет между нами. Будем считать это – ошибкой молодости. – Фотин согласно кивнул ему в ответ. – А ты, значит, как тебя просят, поделись своими девками… Могут действительно понадобиться. – он сказал о них во множественном числе, будто был уверен в сыне, как в себе. Потом, как бы в раздумье произнес, – Половую жизнь начинают в мечтах, а заканчивают в воспоминаниях. – Он вздохнул и приказал сыну. – Налей еще немного, и я поехал.
Роман налил им еще по стопке, и отец уже выпил все, а Фотин только проглотил с глоток. Роман не пил. Потом отец, крякнув, произнес:
– Ну, поехали. А ты сынок, если что, звони мне. Машины не будут разгружены в Киеве до твоего утверждения. Понял? – Он говорил так, будто перед этим не сделал литературный выговор сыну. – До свидания, Рома.
– До свидания.
Фотин, отводя глаза в сторону, тоже попрощался дружески с зятем.
– Значит, все понял. Я в курсе всех дел, но если что, я рядом.
У Романа после этих слов пропала злость на тестя – все-таки он его, если не любит, то ценит. Благополучие дочери, дороже всякой чести. А молодость пройдет, чтобы в старости завидовать ей и учить других жизненной чистоте.
– Хорошо.
Роман открыл дверь и старшие вышли. Он вернулся к столу, слил недопитые остатки коньяка обратно в бутылку и поставил в сейф. Потом набрал номер телефона Галки Давыденко. Она тоже была еще на работе.
– Гала! – Голос его звучал виновато. – Мне надо с тобой сегодня встретиться.
Из трубки несло враждебным молчанием, а потом оттуда послышался короткий вопрос:
– По тому вопросу?
– Да. – Тихо произнес Роман и сердце его дрогнуло от жалости к себе – он должен просить любимого друга изменить ему.
– Я уже тебе сказала, что выполню, что ты просишь. Скажешь, когда и где мне быть? – Голос ее был сухим, но уже не враждебным.
