– Это необычно – подружиться с клиентом? – спросил Гамаш.
– С бывшим клиентом… но да, крайне редко. У меня такой случай единственный. У психотерапевта есть свои четкие границы, даже если речь идет о бывших клиентах. Достаточно того, что головы психотерапевтов заняты чужими проблемами, а если чужие проблемы проникнут и в нашу жизнь, то будет вообще кошмар.
– Однако Констанс стала вашей подругой?
Мирна кивнула:
– Я думаю, мы обе были немного одинокими, и она казалась достаточно здравомыслящим человеком.
– Достаточно? – переспросил Гамаш.
– А кто из нас полностью в своем уме, старший инспектор?
Они посмотрели на Клару, чьи волосы опять стояли торчком – ужасное сочетание воздействия шапки, статического электричества и привычки ерошить волосы.
– Что? – спросила Клара.
Гамаш снова обратился к Мирне:
– Вы встречались с Констанс после вашего переезда в Три Сосны?
– Несколько раз, когда я ездила в Монреаль. Сюда она ни разу не приезжала. Мы поддерживали связь главным образом открытками и телефонными звонками. Но откровенно говоря, в последние годы мы разошлись.
– Тогда что привело ее сюда? – спросил старший инспектор. – Вы ее пригласили?
Мирна задумалась, потом покачала головой:
– Нет, не помню, чтобы я ее приглашала. По-моему, идея принадлежала ей. Хотя, возможно, она намекнула, что хочет приехать, а я ее пригласила.
– У нее была какая-нибудь конкретная причина искать встречи с вами?
И опять Мирна задумалась, прежде чем ответить.
– В октябре у нее умерла сестра. Вы, наверное, слышали…
Гамаш кивнул. Об этом сообщалось в новостях, как будет сообщено и о смерти самой Констанс. Убийство Констанс Пино принадлежало статистике. Убийство Констанс Уэлле – заголовкам новостей.
– После смерти сестры в ее жизни не осталось никого, – сказала Мирна. – Констанс была очень закрытым человеком. В закрытости нет ничего страшного, но у нее замкнутость превратилась в манию.
– Вы можете назвать кого-нибудь из ее друзей?
Мирна отрицательно покачала головой.
– Никого не знаете? – спросил Гамаш.
– Констанс жила без друзей.
– Pardon?
– У Констанс не было друзей, – повторила Мирна.
Гамаш уставился на нее:
– Ни одного?
– Ни одного.
– Ты была ее другом, – возразила Клара. – Да она здесь со всеми подружилась. Даже с Рут.
Но, еще не успев закончить предложение, Клара поняла свою ошибку. Она приняла дружеские манеры за дружбу.
Мирна помолчала секунду-другую, прежде чем заговорить:
– Констанс могла производить впечатление, что у вас с ней дружеские и близкие отношения, на самом деле ничего такого не чувствуя.
– Ты хочешь сказать, это все было ложью? – спросила Клара.
– Не совсем. Не хочу, чтобы вы считали ее социопатом или чем-то подобным. Она любила людей, но никого близко к себе не подпускала.
– Даже вас? – спросил Гамаш.
– Даже меня. Большей частью ее жизнь оставалась закрытой для всех.
Клара вспомнила их короткий разговор в ее мастерской, когда Констанс отказалась позировать ей для портрета. Она сделала это не грубо, но твердо. Явно не хотела подпускать Клару к себе.
– О чем вы задумались? – спросил Гамаш, увидев сосредоточенное лицо Мирны.
– О том, что сказала Клара. Она права. Констанс чувствовала себя здесь счастливой. Мне кажется, она со всеми, даже с Рут, нашла общий язык.
– И о чем это вам говорит?
Мирна помедлила.
– Может быть…
Она устремила взгляд за окно, на сосны, освещенные к Рождеству. Лампочки раскачивались на ночном ветру.
