Время прибытия - страница 34



Но не в этом беда,
                      в том, что даже стремления нет,
Как бывало, смеяться,
                           тужить, разговаривать с ними.
Понимаешь, читатель,
                           все это гораздо грустней,
Чем простая хандра,
                         раздражение или усталость.
Видно, что-то плохое
                          в душе происходит моей,
Если к первым товарищам
                               в ней теплоты не осталось.

Учитель

Учитель мой, которого недавно
Я слушать был готов с раскрытым ртом.
Остался очень умным, очень славным,
Но говорить стал как-то не о том.
Его слова о прошлом, настоящем
Впивались в ум всего лишь год назад,
Теперь я замечаю, как все чаще
Они в прозрачном воздухе висят.
Учитель мой не видит за рассказом,
Как вьется к потолку словесный пух,
Как сквозняки рассеивают фразу,
Лишь он для новой переводит дух.
Учитель милый смотрит просветленно,
Как много дал он сердцу и уму,
Как просто с ним вскрывать судьбы законы,
Да жить по ним придется самому…

Про школу

И. А. Осокиной

Воспоминание первое: я – ученик
Учитель по доске стучит мелком,
Через плечо поглядывая строго,
А я смотрю – клокочет за окном
Внеклассный мир —
                       я жду конца урока.
Есть мир, что виден лишь из окон школ —
Огромный, многоцветный, многошумный.
Звенит звонок —
                  и все, что ты прошел,
С доски стирает в тишине дежурный…
Воспоминание второе: я – учитель
Я объясняю новый материал
(Контрольную на днях пришлет РОНО!),
Я говорил, а класс внимать устал.
А хмурый Кошкин смотрит за окно.
Я понимаю, знаю по себе, —
Что, может быть, вот именно сейчас
Он первый раз подумал о судьбе,
В душе перешагнув девятый класс,
И невзначай свою судьбу связал
С осенним ветром в городском лесу…
– Ну, Кошкин, повтори, что я сказал!
(Контрольная работа на носу!)

Старый друг

Я прохожего толкнул,
                          я извинился.
Присмотрелся повнимательней —
                                       и вдруг…
Боже милостивый,
                      как он изменился,
Школьный мой товарищ,
                             старый друг!
Он стоит большой, черноволосый,
На себя тогдашнего похож,
Задает веселые вопросы
С присказкой своей:
                       «Ну ты даешь!»
А в плечах —
              какая-то сутулость,
В голосе ребячливом —
                            надлом…
Друг мой, друг,
                   вот время и коснулось
Нас испепеляющим крылом.

Засвеченная пленка

Неполучившаяся пленка!
А где теперь они —
По неумелости влюбленных
Засвеченные дни?
Лес, обессилевший от охры,
Одними нами жил!
Развел руками друг-фотограф
И пленку отложил.
Тот лист, с шипением погасший,
В холодный пруд упав,
Теперь уже не настоящий.
Мой друг, конечно, прав!
Где выбиравший хвою ветер,
Как шпильки из травы?
Есть правота во всем на свете —
И мы с тобой правы.
Прав некто, засветивший пленку.
Никто не виноват.
На красных фотоснимках кленов
Запечатлен закат…

* * *

Мне кажется, я
                  вырастаю из нашей любви,
Как детской порой
                      вырастал из ребячьей одежды.
Все, впрочем, сложнее,
                             но как это ни назови,
Душе не подходят
                      былые мечты и надежды.
Так что же я медлю?
                         Так что же тяну эту боль?!
Конечно, привычка…
                        Но есть радикальные средства!
Да только потом
                     не вернешься в былую любовь,
Как в детство свое.
                       … А я так торопился из детства!