Время прибытия - страница 37
– Сама виновата…
Да ладно! А помнишь, в десятом?!
– Конечно, все помню…
Наверно, и я виноват…
Семейное счастье
На доброту,
привычку и уют
Любовь распалась.
И пребудет с нами.
Бегут минуты,
дни мои идут,
Чтобы, собравшись,
сделаться годами.
Настырный дождь ручьями в землю врос.
Фонарь в себя вбирает свет как будто…
Подумать только —
это же всерьез:
Бессонница, мелькнувшая минута,
Невнятный разговор с самим собой,
Навязчивая горечь сигареты…
И это все
я назову судьбой,
Когда наступит время для ответа?!
А может быть,
совсем чуть-чуть труда,
Как в сказке про расколотое блюдце?
Итак,
уют, привычка, доброта!
Уют, привычка…
Вдруг они сольются?..
Печальница
В темном взгляде – соленое море обид.
На лице – беспросветная тень.
Эта девушка в мерзлом подъезде стоит,
Эта девушка ждет целый день.
Ей – красивой – хватает смиренья и сил.
Сжаты губы в надменную нить —
Не торопится тот,
кто ее разлюбил,
Но должна же она объяснить,
Что нечестно,
с другой не считаясь душой,
Так вот взять и спокойно уйти!
Он поймет и вернется (ведь он не чужой,
У него ведь не камень в груди!).
Я с печальницей гордой совсем не знаком,
Но я все-таки к ней подойду,
Подойду и скажу:
ни мольбой, ни стихом
Не поправить такую беду.
Все напрасно теперь,
если нежность мертва,
А упреки готовь не готовь…
Подойду…
Вдруг она отыскала слова,
Возвращающие любовь?..
Самоволка
Довела любовь до самоволки.
Схоронившись меж густых ракит,
Юный конармеец – комсомолке
О всемирной схватке говорит.
Мол, покуда «контрики» остались,
Не бывать свободному труду!
Вот ведь как подругам объяснялись
Парни в девятнадцатом году!
Мальчик, первой страстью ошарашен,
Жарко шепчет, белякам грозя…
О любви, наверное, можно краше,
Но точней, по-моему, нельзя!
Старинный спор
…А все же миром
правят трудолюбы!
У леденящей бездны на краю,
Превозмогая все,
сжимая зубы,
Они работу делают свою,
Они живут,
в одну работу веря,
Сердца до побеленья раскалив.
…Усидчив был Антонио Сальери,
А Вольфганг Моцарт был трудолюбив!
Песни
Прошли над землею века,
Как медленные ураганы.
Дошедшие издалека,
Добытые из кургана,
Под ярким музейным стеклом
Лежат с ярлычками названий:
Пробитый в сраженье шелом,
Обрывки обугленной ткани,
Монеты, кинжалы, мечи,
Божки золотые и перстни,
И кажется, что различим
Народ позабытый…
Но песни?..
Что были, как стрелы, остры,
Легки, словно конские гривы,
Горьки, точно стойбищ костры,
И как-то иначе красивы!
Но как?
В погребальной золе
Находят остатки сокровищ,
А песни живут на земле —
Их из-под земли не отроешь…
Мы знаем и веру, и род
Людей, обернувшихся пеплом.
Но что можно знать про народ
Без песен,
которые пел он?
Легенда о богомазе
Жил да был богомаз на Руси.
Он бродил по земле без опаски,
Потому что с собою носил
Только кисти да чистые краски.
Он корысти себе не искал
В монастырских богатых заказах,
Просто шел по Руси и писал
Богородиц своих ясноглазых.
Для него выше княжьих наград,
Глубже евангелических истин
Был тоскующей женщины взгляд,
Отверзающийся под кистью.
И решил испытать его Бог,
И послал на невинного кару:
На одной из неезжих дорог
Богомаза схватили татары…
Похожие книги
«Совдетство. Узник пятого волнореза» – продолжение цикла «вспоминальной» прозы известного русского писателя Юрия Полякова о своем советском прошлом. На страницах книги мы вновь встречаемся с нашим давним знакомцем, московским школьником Юрой Полуяковым. Летом 1969 года он вместе со своими родственниками отдыхает «дикарем» в абхазском городке Новый Афон. Подростка ждут солнце, море, горы, увлекательная подводная охота, а также серьезная, очень опа
«Работа над ошибками» – одно из прославивших Юрия Полякова произведений. Герой повести, журналист, случайно становится учителем, и отныне ему доступна та изнанка школьной жизни, о которой не принято было говорить – и о которой лучше бы не знать.
В своем новом романе с вызывающим названием «Веселая жизнь, или секс в СССР» Юрий Поляков переносит нас в 1983 год. Автор мастерски, с лукавой ностальгией воссоздает давно ушедший мир. Читателя, как всегда, ждет виртуозно закрученный сюжет, в котором переплелись большая политика, номенклатурные игры, интриги творческой среды и рискованные любовные приключения. «Хроника тех еще лет» написана живо, остроумно, а язык отличается образностью и афорист
Задумав очередной побег из дома, главный герой мысленно вновь переживает все перипетии своей жизни за последние двадцать лет: службу в армии, работу на космос, горький хлеб челнока и тихое офисное прозябание банковского служащего. В минуты, когда должен сделать окончательный выбор между женой и любовницей, он вспоминает всех своих женщин, словно заново решая свою судьбу…
Задаётся Дия вопросами: необъяснимое или непознанное; случайность или неизбежность? Нет случайностей, во всём есть смысл, за неурядицей всегда наступает прояснение – осознала, когда открылась тайна её рождения и способности, коими наделена. Девушка не поддалась искушениям, сердцем выбрала жизненный путь.
Аркана – Богиня света, даровавшая Вселенной свет и энергию. Она поддерживала равновесие в мирах в течение многих тысячелетий, пока тьма не пустила свои корни. Сможет ли Аркана одолеть надвигающееся зло, всесильное и могучее?
Сказка для взрослых о хитросплетениях судьбы и предназначении. Речь идёт о древнем культе, который веками работает над созданием человека, способного вместить в себе силу древнего божества, дарующего бессмертие и вечную жизнь на земле.
Можно очень сильно утомиться от жизни, если не участвовать в ней. Опыт каждого человека находится где-то между привычным и истинным, между искренностью и сомнениями. Вы верите, что только от вас зависит жизнь? Сомневаетесь? И чего же вам не хватает? Преданной дружбы или верной любви? Но готовы ли вы стать преданными и верными? Чудес не бывает, есть только невероятные случайности…
Фрэнсис Бёрнетт (1849–1924) – англо-американская писательница, автор повестей и романов, переведенных на разные языки мира. Фрэнсис Бёрнетт рано потеряла отца, а в восемнадцать лет – и мать. Возможно, поэтому в ее книгах так ясно звучит тема сиротства, одиночества и недостатка любви. Однако, несмотря на все невзгоды, герои Фрэнсис Бёрнетт в конечном итоге обретают истинное счастье, любящую семью и преданных друзей.В нашу книгу вошли наиболее изве
Первая книга «Пролегомены», предваряющие перевод, даны не в надежде или с намерением изложить гегелевскую систему. Они лишь стремятся устранить некоторые препятствия и сделать Гегеля менее пугающе трудным для тех, кто впервые обращается к нему.