– Рак… – художник смотрел на Грега во все глаза, смаргивая слёзы – чувствительная натура, всё-таки. – Моя бабка, земля ей пухом, тоже ушла от рака. Но почему Кира тебе не помогает?
– Я пока сказал только вам. Да и нечем, особо, помочь. Обезболивающие я протащил с собой. И потом, я же техник: уж пару таблеток из глупой машины выбью всегда.
Хэн прищурился, ещё больше став похожим на какого-то древнего азиатского божка или мудрого дракона.
– Погоди, протащил лекарства… Как ты вообще попал в миссию? Почему тебя не сняли?
– Я подделал документы в базе, – просто ответил Грег. – Первое обследование я проходил сам… ну, заподозрил неладное. Не в кампусе, конечно. Диагноз был ясен сразу, но оттуда он никуда не уходил. Оставалось пройти предполётный контроль. Знаете, – он бросил взгляд на собеседников, – эта дрянь развилась молниеносно. Ещё в предыдущем обследовании для миссии снимки ничего не показывали, да и не жаловался я. Ну, а, может, они проглядели… Не суть теперь. Дальше дело техники. Подменить снимки сразу при осмотре – не самая простая задачка, но решаемая. Мне помог кое-кто. И лекарства тоже доставить. К миссии готовят тщательно, но ошибки всё равно случаются. Бардак – вечный спутник в человеческих группах. Впрочем, сейчас всё это уже не имеет значения. Если мы правы насчёт разности времени, – он кивнул на экраны, демонстрирующие их прозрачную темницу, идущую в каких-то сотнях метров от кормы «Скопы», – то всё не имеет значения. Все причастные давно отправились к праотцам. А я живёхонек. Нет, это даже смешно: доктора не ошиблись, и я умираю, но при этом прожил двести лет, – он громко и искренне расхохотался.
– Веселитесь, парни? – в комнату стремительно ворвались Кира с Анарицей. – Уже успели увидеть, да?
– Что успели? – Лю Хэн поднялся, подошёл к девушкам.
– Ну как же… марсиане пробили пузырь. Он цел, но они уже частично внутри.
В подтверждение слов кенийки тихо охнула система оповещения. К корпусу крейсера прикрепился зонд.
«Оставайтесь на месте. Без паники. Вам не причинят вреда. Оставайтесь на месте.»
***
Озонированный и ароматизированный сосной воздух в капсуле шагового тренажёра ужасно напоминал Риссу воздух калифорнийских холмов. Даже без визуального сопровождения на экранах, окружавших его со всех сторон, создавалась иллюзия, что он дома, взбирается повыше, чтоб увидеть раскинувшееся внизу море искусственных огней под светом настоящих звёзд в глубоком чернильно-синем небе.
Он бы хотел вернуться. Эта тяга так и не уменьшилась с начала полёта. Нет, Марс манил его тоже, но иначе, совершенно иначе.
Если б не обстоятельства, он, пожалуй, не решился бы. Но нужно было думать о семье… тогда нужно было. Двести лет назад, если верить движению красно-полосатого шара за иллюминаторами.
Кто теперь там из близких? Остались ли их потомки во Флориде, куда помог им переехать Центр управления полётами? Живут ли так же у океана другие люди, носящие ту же фамилию? Океан, конечно, другой, не тот, что в его детстве и юности, но всё же океан. Атлантика… но тёплый её кусочек. Пляжи, пальмы…
Оставалось надеяться, что мать и сестёр не стали искать на другом конце страны, да ещё и без него самого. В конце концов, они-то не имели к делу никакого отношения.
Тогда он не надеялся отделаться только ногой – Юджин прислушался к тихому шуршанию гидравлических поршней – вскоре за ним бы пришли.
