Седому было мало того, что он обидел бывшую жену, которая помогла ему всем, чем только могла, он решил ее окончательно унизить. Седой, разъяренный тем, что был теперь у бывшей жены в долгу, вместо благодарности стал ходить и всем рассказывать про Алину такие вещи, от которых уши вяли: она проститутка, она наркоманка, она с наркоманом живет, у нее ВИЧ, у нее трипер… Многое, из сказанного им, было грязной ложью. Он поносил дерьмом не только ее, но и ее сожителя. О, как бесновался Алеша. Однажды, когда до него Шкет, являвшийся Алешиным другом детства, а по совместительству собутыльником Седого, донес новости о том, как бывший муж его бабы рассказывает всем, что Алешу в тюрьме петушили, парень не сдержался: он приехал на Буровую, поймал Седого и устроил показательное наказание. Алеша бил моего отца на глазах у всех соседей, вылезших на балконы. Седой пытался отбиваться, но очевидно проигрывал. Папу спасло только то, что я, увидев с балкона происходящий ужас, выбежала в пижаме и со слезами и криками повисла на Алешиной спине. Бешеный, Алеша все же смог заметить визжащий рыжий комок и остановился. Он посмотрел на меня виновато и ушел прочь. После этого мордобоя отец еще больше возненавидел мою мать и ее хахалька и стал распространять о них сплетни с двойным усердием, а про драку тем, кто не видел, говорил, что наркоман попытался на него наброситься, но Седой, обладая звериной силой, дал дрищу такой отпор, что у щуплого только пятки сверкали. Лжец. Седой был настолько безумен, что не боялся побоев, которые Алеша всегда был готов ему отвесить за грязный язык. Помимо неадекватного его мировосприятия, страх папаше умаляло еще и то, что он знал: Алеша не станет его избивать при мне, а меня Седой таскал постоянно.
Алина очень злилась на бывшего мужа. Перед тем, как деда Митя умер, мама и Алеша собирались расписаться, но трагедия заставила парочку отложить свои планы до лучших времен. Они думали подождать месяца три после похорон, чтобы папа не убивался еще сильнее, но после того, как Седой начал вести свою бессмысленную войну, Алина поменяла решение. Они сыграли свадьбу через месяц. О, какой это удар был для Седого! Мама купила белое платье, не свадебное, но красивое, Алешу одели в рубашку, Вика устроила им свадебную машину: нарядили черную Приору ее жениха. Сама Вика и ее новый избранник стали свидетелями на свадьбе. Они сделали много фотографий и выложили их в социальные сети, откуда отец и узнал, что бывшая жена теперь стала нынешней женой, но уже другому. Для нормальных людей то, что сыграли мама и Алеша, свадьбой назвать крайне трудно, но для нищего пропитого неудачника, каковым был мой отец, это казалось самым настоящим торжеством, заделанным чуть ли ни на костях. Как и ожидала мама, Седой разгневался не на шутку. Как он орал, когда увидел фотографии – соседи подумали, что он кого-то убивает, постучали в дверь, чтобы спасти жертву, но застали его с красными глазами и пеной у рта абсолютно одного. Они были первые, кому Седой высказал все, что думает о бывшей жене: какая это тварь, проститутка, бездушная сволочь, и муж новый ей соответствует; они не подумали о его горе, случившемся совсем недавно; они не подумали о его дочери, они предали Алису, бессовестные, сыграв свадьбу себе на потеху; зла на них нет, как их земля носит и прочее-подобное. Такие же речи услышали в тот же день многие другие. Отец по обыкновению приплетал меня для создания большей драмы в своем монологе. Седой вышел на улицу и доложил свое мнение о случившемся всем бабкам, гулявшим по дорожке возле нашего дома; он рассказал все грехи моей матери продавщицам в магазине; он позвонил Вике, являвшейся соучастницей того морального преступления, и вылил литры дерьма в адрес ее брата, надеясь, что подруга все же его поддержит, но та слушала молча, однако, не укоряя раздосадованного брошенца. А потом начался недельный запой с горя в компании своих закадычных друзей.
