–Что это за место? – Оахаке хотелось оттянуть начало жертвоприношения, он лихорадочно вспоминал уроки Лунио, отыскивал старые знания из своего прошлого.
–Тебе нужно сосредоточиться. Просто настройся, не разговаривай, – в знак того, что пора приступить к делу, принц закрыл глаза и глубоко вздохнул.
Беглец был взволнован. Голубь дрожал и бил крыльями, стараясь вырваться. Удерживая птицу правой рукой у груди, левой Оахаке поднял нож. Голубь был красив: чистое белое оперение, выдававшее благородство. На угрюмом жертвенном столе он выглядел инородно, беспомощно, жертвенно.
Оахаке сосредоточился, прислушиваясь к колебаниям химерической ткани. Позволил сознанию словно наполняться горячим газом. Он начал шептать водоворот директивного заклинания для налаживания связи.
Слова еле слышно сочатся с губ, нож заносится над жертвой.
Почувствовав, что ему стал открыт доступ к ткани иного бытия, Оахаке замолк, позволяя пылающим волнам газа окончательно пропитать всё его существо. Когда ладони нагрелись, он пронзил тело птицы. Удар отозвался сильной обжигающей волной. Веки отяжелели настолько, что их стало невозможно открыть. Удерживаясь на плавящихся ногах, Оахаке погрузился в поток образов. Неизвестные люди, места и слова, ощущения…
Кости твоего тела – прутья моей клетки. Святая терпкая болезнь, или ещё один присутствующий среди наших разговоров наедине. Все слова между нами – один большой недуг, и только борьба с ним удерживает нас вместе. Тишина опрокидывает время. Тишина целует нас. Плотоядно выцеловывает всю душу. Душа не достойна скорби. Остаётся только бежать, туда, где струна горизонта не будет душить каждое утро.
Оахаке отбросил нож, точно это был кусок раскалённого железа. Затем он почувствовал, как что-то очень холодное коснулось плеча.
Человеческая ладонь.
Ледяная, далёкая.
Вне химерического океана.
Это Лоций, не сразу догадался беглец. Слова продолжали выныривать из вязкой раскалённой ткани. Через некоторое время всё остыло, веки открылись. Беглец покачнулся, но принц, удерживая его, заставил сделать глоток сладкой воды из мягкой пластиковой бутылки.
***
Оахаке сидел посреди сакральной пещеры. Принц медленно и задумчиво говорил, выражая мнение о произошедшем.
–Всё прошло неплохо. Весьма скудно, но лучше, чем у многих, – он ободряюще хлопнул Оахаке по плечу. – Подняться уже можешь?
–Да, могу. Я в порядке, – беглец приходил в себя, температура тела постепенно возвращалась к норме.
–У тебя осталось не так много времени, чтобы задерживаться здесь, – принц взял жертвенный нож, обтёр его белым платком, затем облил убитого голубя какой-то жидкостью, чиркнул спичкой и поджёг.
–Пожалуй… Надо спешить. Сколько мы уже здесь? – Оахаке заворожено смотрел на огонь.
–Почти час, идём.
Они покинули пещеру, быстрым шагом добрались до плато и, спустившись вниз, уже с меньшей осторожностью, чем ранее, пересекли лес.
–Чем у многих? Ты сказал «чем у многих»? Что ты имел ввиду? – остановил беглец Лоция, когда они почти добрались до поезда. Сознание Оахаке окончательно прояснилось. -Я уже не помню… – принц снял шляпу и провёл рукой по сбившимся волосам.
–Что я сделал не так?
–Ты всё сделал правильно, прилично справился. Но, конечно, я ожидал чуть большего, с твоими рекомендациями, – Лоций тихо улыбнулся и продолжил двигаться к составу.
–Ты многих испытывал, да? Я слышал какой-то голос. Лунио ничего мне не говорил об этих эффектах.
