В отделе полиции, как две капли воды похожем на тот, из которого его несколько лет назад отправили отдыхать на зону, началось разбирательство. Его закрыли в обезьяннике, Настю со щенком куда-то увели. Крест всерьез опасался, что узнай менты, по какой статье его спровадили на нары, они вцепятся в него мертвой хваткой и просто так не отвалят. Проверят и пробьют на причастность к чему только можно и нельзя.
Оказалось, как в воду глядел…
Он сразу заметил хищный огонь и азарт в направленном на него взгляде следака, ожидающего, пока дежурный отопрет замок на решетке. По его наглому и бесцеремонному поведению Крест понял — вся его подноготная, вся его уголовная биография уже известны здесь, а посему разговор предстоит интересный. Худой долговязый следак с капитанскими погонами чуть ли не светился от счастья, предвкушая очередное раскрытие дела. Или у него по жизни была такая дебильно-счастливая рожа?
Крест, конечно, ожидал всего, но чтобы вот так сразу…
— Ну, что, рассказывай, давай, зачем ты увел ребенка с территории школы?
В ответ на его спокойную улыбку, следак, хищно осклабившись, нагнулся над столом, таким же серым, как и стены допросной, и с нездоровым интересом, каким-то даже удовольствием, заговорщически спросил:
— Че, с баб на девочек маленьких переключился?
Крест, поняв, куда клонит следак, больше не улыбался, а тот уже вошел в раж.
— Не ты ли это повадился в городе девок малолетних портить, а? — теперь следак откинулся на спинку стула и говорил так, как будто речь шла о чем-то обыденном. — За последние месяцы было три таких случая…
— Не я, — не дослушав, оборвал его Крест. — Я не по этой части…
— Разве? — снова заулыбался мент. — Один раз по сто тридцать первой ты уже сел, а, как показывает жизнь, люди не меняются. А если и меняются, то в худшую сторону, — улыбку как корова языком слизала. В глазах следака теперь отчетливо мелькало презрение. Нос его сморщился, как будто в комнате воняло дерьмом.
— У матери девочки спросите, я гулял с ней с ее разрешения.
Шутки кончились.
— Спросим, спросим. И у матери спросим, и у самой девочки спросим.
Крест выпрямился на стуле, расправил плечи. Появилась надежда, что мама Насти подтвердит его слова, да и сама девочка ничего худого про него сказать не сможет. Авось, обойдется, и закончится все максимум легкой разборкой с Олесей.
Дверь в допросную резко распахнулась, и внутрь вошел, судя по гражданской одежде, оперативник. Их обычно можно было учуять за версту по нагловатой манере держаться и выражению превосходства в холодных глазах. Этот был такой же. Поигрывая резиновой дубинкой в руках, он по умолчанию смотрел свысока на тех, кто находился в допросной по другую сторону стола от следаков.
— Ну и что говорит наш клиент? — бодро спросил он, давая круг по периметру допросной, постукивая дубинкой по ладони. — Готов сознаться?
— Не-а, — лениво отозвался следак, с насмешкой глядя на «клиента». — Не хочет, — добавил с сожалением.
— Не хочет — заставим, не может — научим, — пошутил оперативник, останавливаясь позади Креста.
Дверь распахнулась снова, в образовавшийся проем просунулась голова в форменной фуражке.
— Серег… Сергей Анатольевич, к вам там пришли. Как раз по этому делу, — движение головой в сторону Креста.
— Ну, вы тогда побеседуйте, мальчики, — сделав напутствие, следак вышел из допросной, оставив «клиента» один на один с опером.
