Разговор с сидельцами вышел непростой. И если Матвеев, с которым я встречался дважды за эти дни, выглядит вполне удовлетворённым, то остальные возмущены и сверкают глазами. И только присутствие патриарха Иоасафа мешает им наброситься немедленно на меня с резкими обвинениями.
Да, я решил играть с патриархом на пару. Сейчас мы ситуативные союзники.
Наиболее взъерошенным выглядит князь Григорий Ромодановский. Ну так ведь чай в камере сидел, а не на курорте прохлаждался. Князь Никита Одоевский, Пётр Шереметьев и князь Василий Воротынский выглядят более спокойными.
Первым заговорил я, – господа, в результате следствия, проведённого Тайным приказом выявлено следующее. Государь Алексей Михайлович умер в результате отравления, промучившись два дня. Его наследник царевич Алексей был зверски убит, ему сломали шею в тот же день, как его похитили. Тело нашли и сейчас оно во дворце.
Смотрю, бояре притихли, внимательно слушают. Даже Ромодановский, порывавшийся всё время меня перебить, угомонился. Он то не знает о последних новостях.
– Похитили мальчика доверенные люди Долгорукова, мы пока не знаем, что там произошло. Но уже после гибели царевича его тело забрали слуги Нагих и прикопали за городом. Нам удалось взять исполнителя и сейчас тело находится у нас. Таким образом, с вас снята вина в цареубийстве. Но я обвиняю вас в том, что вы, ближники государевы, не смогли уберечь его от ужасной смерти. Вы допустили всё это и теперь Русь опять стала перед вопросом, кто же взойдёт на царский престол? А значит вновь будет пролита кровь на радостях полякам и шведам.
И сразу после меня патриарх Иоасаф спокойным медоточивым голосом проинформировал всех присутствующих о том, что среди чёрного люда начинаются волнения. И бояре только подогревают их, высказываясь за призыв малолетнего сына шведского короля Карла на московское царство.
Первым высказался Шереметьев, – Иван Михайлович. Я думаю, что в этих обстоятельствах твоя кандидатура лучшая из всех.
Остальные, хоть и неохотно, но согласились. Про Фёдора никто и слова не замолвил. Видимо понимают, что со мной легче договориться, чем с многочисленными кланами старой московской знати, которые примутся рвать страну на части. Таким образом, мне впервые предложили стать во главе русского государства. Это напоминало малый кружок заговорщиков. Но не надо забывать, что тут находятся члены Ближней Думы, имеющих реальную власть. Ведь каждый их них стоял во главе нескольких важнейших приказов. Их сателлитов тоже не надо списывать со счетов. В сумме половина важнейших постов у них. Это благодаря брату, который стремился сконцентрировать власть в руках своих единомышленников. Ну и сам патриарх московский поддерживает это начинание. Значит и церковь пока с нами.
Москва замерла в ожидании грядущих перемен. Казалось, даже птицы и собаки исчезли с московских улиц. Как только стемнело, на улицы города вышли совместные патрули стрельцов и драгун. В каждом не менее двух десятков человек под командованием офицера. Пожалуй, только в Кремле наблюдается странное для этого времени суток оживление. Горят костры, около них греются верные мне солдаты. В моём кабинете создан временный штаб. Постоянно прибегают посыльные и получая ответные сообщения, немедленно исчезают. Эта ночь решит многое. Я настоял на том, чтобы после ареста Долгоруких и Нагих, начались задержания на подворьях их сторонников. Трубецких, Головиных, Сабуровых, Куракиных и многих других. Пока есть возможность и поддержка, надо действовать жёстко. Они пацана не пожалели в своих амбициях, так чего я их буду жалеть?
