– Вот ваш ночлег на сегодня! – отодвигая ткань, закрывавшую вход, произнес он. – И на завтра, если пожелаете. Да и вообще, можете оставаться здесь сколь угодно долго. Места всем хватит! – и, вежливо поклонившись, главарь шайки почтительно удалился.
– Заходим, заходим, не толпимся! – скороговоркой произнес Сребреволосый, загоняя Аэльгрис и остальных в палатку.
Принцесса, чуть наклонив голову, зашла внутрь и оторопела. Признаться, не таким она представляла себе палатку разбойников, вынужденных скрываться от всех и вся в лесу.
Нет кроватей, даже самых простых, внутри не было, спальным местом служили несколько мешков, набитых соломой. Но зато в палатке был невысокий столик, такой, чтобы, сидя на земле, с него было легко брать еду, пара факелов, свет от которых позволял даже читать, и, самое удивительное, арфа, скромно притулившаяся в углу.
– Дамы, выбирайте места! – произнес Сребреволосый, последним заходя в палатку.
Аэльгрис выбрал самый мягкий из мешков, находившийся по диагонали от входа, присела на него и тут же спросила у наемника:
– Эти разбойники действительно ваши друзья?
– Не все! – покачал головой Сребреволосый. – Полагаю, что если бы не Мербрен, они бы попытались нас ограбить. Но он держит их в узде и при этом достаточно удачлив для того, чтобы не только завладевать добычей, но и удержать ее, скрывшись от карательного рейда.
– И это основание ему доверять? – проворчал Гасттольф, обыскивая палату, словно в ней могли устроить засаду.
Сребреволосый неопределенно хмыкнул, выражая, должно быть, свое отношение к действиям старого воина, но все же ответил на его вопрос:
– Нет, основание доверять Мербрену – то, что он обязан мне своей жизнью!
– Вы спасли ему жизнь? Когда? – опередила Гасттольфа Аэльгрис.
– Мербрен, миледи, – последний из баронов, участвовавших в восстании, о котором я Вам рассказывал. Он – лопардиец по происхождению, но оказался в том замке, что штурмовали войска маркиза Арнерда. Резня началась до того, как я получил возможность убить его, и, осознав, что наемникам не уйти из замка живыми, я отпустил его.
В палатке повисло напряженное молчание. Сребреволосый с долей презрения поглядывал на Гасттольфа, покрасневшего как рак, но не смевшего возразить наемнику. Аэльгрис ждала, когда ее телохранитель опровергнет слова Сребреволосого, но с каждым ударом сердца понимала, что не дождется этого. Усея с тревогой поглядывала на свою госпожу, не зная, то ли бросаться ее утешать, то ли необходимо защищать Гасттольфа от ее гнева. И лишь Эрив, пребывавший в неведении, недоуменно переводил взгляд с одного лица на другое.
– Тогда-то, – продолжил свой рассказ Сребреволосый, – Мербрен и стал разбойником. Он сколотил свою шайку, придумал ей знамя и отличительные цвета, и принялся грабить богатые караваны и отдавать часть добычи крестьянам, пострадавшим от войн феодалов или капризов природы. И, как вы видите, – он кивнул в сторону арфу, – Мербрен занимается и образованием попавших под его начало людей. Это, можно сказать, его навязчивая идея: создать отряд благородных разбойников, которые будут защищать прекрасных дам и прочих угнетенных от погрязших в разврате лордов. Вы хотите еще что-то знать о нем или вам достаточно? – наемник обвел палатку взглядом.
– Могу ли я представиться ему своим настоящим именем или мы должны это скрывать? – спросила Аэльгрис.
– Что за глупый вопрос, Ваше Высочество? – несмотря на шепот, слова Гасттольфа звучали как крик. – Он воевал против Вашего отца и потерпел поражение. Наверняка он воспользуется случаем отомстить!
