…Милые сердцу эпизоды прошлого. Как живо они вспоминаются. Иногда кажется, что мгновения остались на четырехмерной киноленте бытия, что жизнь никуда не уходит, лишь сознание движется по времени как кровь по артериям…
* * *
Вокруг было много новостроек. Я любил играть там с друзьями в прятки и “квача”, тот до кого касался квач сам становился квачем и должен был ловить другого. Забавно было убегать от сторожей или строителей. Обследованы были все подвалы, колодцы, гаражи, чердаки и крыши.
Когда построили детский сад и обнесли оградой, то я ходил по ней, воображая себя канатоходцем, и порой обходил вокруг всего сада. Ходил и по краю крыши пятиэтажки. Было боязно, казалось, колени не слушаются и вот-вот подогнутся.
Рядом с домом был технологический институт. На свалку выбрасывались списанные электроприборы. Мы с братом часто наведывались туда. Юным техникам там было раздолье.
От здания института – спуск к вокзалу, или – мимо кладбища и церкви – к водохранилищу, где можно было брать напрокат лодку.
На востоке, через овраг, грибной лес, дальше, как я уже сказал, тянулись яблоневые сады совхоза.
На юге, за школой, тоже овраг с узкой лентой лесонасаждений. Там можно было полазить по деревьям. У меня была любимая группа деревьев, росших так близко, что можно было перескакивать с ветки на ветку.
В школе приходилось драться. Были в классе такие, с которыми я предпочитал не связываться, а были и такие, кому я мог дать отпор.
Классе в четвертом образовалась своеобразная мафия. Несколько хулиганов объединились, чтобы быть сильнее всех. К счастью, каждый из них по отдельности не представлял для меня угрозы.
Однажды даже проходило что-то вроде соревнования, кто кого побьет. Я тогда сказал, что драться не умею, могу кого-нибудь покалечить. Собрал портфель и направился к выходу. Женя встал у меня на пути. Я пнул его по ноге, сильно, но не по коленной чашечке, не хотелось калечить, и ушел домой.
После того случая они подкараулили меня вчетвером в туалете.
– Ну, подходите по одному, – сказал я, встав на ступеньку и сделав замах ногой для большого пинка.
–
А ногами драться не честно.
–
А вчетвером на одного – честно? Стану я с вами договариваться, или подходите или проваливайте.
Женька попробовал зайти справа, став за деревянной стенкой. Я ударил по ней ладонью, он убежал.
–
Что, щенок, страшно? Куда ж ты в драку лезешь?
–
Ах ты…
Все-таки они хотели наскочить на меня кучей.
– А давайте попробуем вот так, – сказал я, делая вид, что макаю носок ботинка в унитаз, – ничего если я вас забрызгаю?
Я живо представил кусок грязи на ботинке, и мне не захотелось его пачкать.
–
Вот скотина.
Пришлось им уйти не с чем. Стас, который наблюдал происходящее со стороны подошел и сказал.
–
Ну ты даешь! Класс. Я уж думал забьют.
–
Это мне пришлось бы их забить. Ну пойдем на урок.
–
А ботинок вымыть?
–
Чтож его мыть? Он чистый.
–
А говно?
–
Вот еще! Я и не думал его пачкать.
–
Но я же видел, здоровый кусок на ботинке.
–
Наверное телепатия, сила внушения, – сказал я, а сам подумал, что это я дурака валяю. Обладая силой внушения неужели я не смогу сделать так, чтобы ко мне никто не приставал? Надо развить эту полезную способность. Я понял, что для внушения надо сначала себя убедить в том что внушаешь.
Конечно существуют трудновнушаемые, но драться в том возрасте еще никто не умел, и хватало одной решительности, чтобы укротить любителей командовать.
