Вместе с охотником, который уже успел появиться в хижине, он стал осматривать Фелима.
– Я не вижу никаких укусов, – продолжал мустангер, после того как тщательно осмотрел все тело слуги.
– Нет даже царапины, – коротко отозвался Стумп.
– Не укусила? Но она ползала по мне, холодная, как подаяние.
– А была ли тут змея? – спросил Морис с сомнением в голосе. – Может быть, тебе все это только приснилось, Фелим?
– Какое там приснилось, мастер Морис! Это была настоящая змея. Провалиться мне на этом месте!
– Может, и была змея, – вмешался охотник. – Посмотрим – авось найдем ее. Чуднó все же! Кругом вашего дома лежит веревка из конского волоса. Как же это гадюка могла перебраться через нее?.. Вон, вон она!
Говоря это, охотник указал в угол комнаты, где, свернувшись кольцом, лежала змея.
– Да это всего лишь «курочка»! – продолжал Стумп. – Она не опаснее голубя. Искусать она не могла, но мы все равно с ней расправимся.
С этими словами охотник схватил ужа, высоко поднял и бросил оземь с такой силой, что почти лишил его способности двигаться.
– Вот и все, мистер Фелим, – сказал Зеб, наступая змее на голову своим тяжелым каблуком. – Ложись и спи спокойно до утра: змеи тебя больше не тронут.
Подталкивая ногой убитого ужа и весело посмеиваясь, Зеб Стумп вышел из хижины; снова растянулся он на траве во весь свой огромный рост и на этот раз наконец заснул.
После расправы со змеей все успокоились. Вой собаки прекратился вместе с воплями Фелима. Мустанги снова спокойно стояли под тенью деревьев.
В хижине водворилась тишина; только время от времени было слышно, как ерзал ирландец на подстилке из мустанговой шкуры, не веря больше в защиту веревки из конского волоса.
Снаружи тишину нарушал лишь один звук, совсем непохожий на шорохи, доносившиеся из хижины. Это было нечто среднее между мычаньем аллигатора и кваканьем лягушки; однако, поскольку этот звук вылетал из ноздрей Зеба Стумпа, вряд ли он мог быть чем-нибудь иным, нежели здоровым храпом заснувшего охотника. Его звучность говорила о том, что Зеб крепко спит.
Охотник заснул почти сразу, как только снова улегся внутри веревочного кольца. Шутка, которую он сыграл с Фелимом, чтобы отомстить за прерванный сон, успокоительно подействовала на него, и он теперь наслаждался полным отдыхом.
Почти целый час длился этот дуэт; время от времени ему аккомпанировали крики ушастой совы и заунывный вой койота.
Но вот снова зазвучал хор. Запевалой, как и в прошлый раз, был Фелим.
– Спасайте, погибаю! – закричал неожиданно ирландец, разбудив не только своего хозяина в хижине, но и гостя на лужайке. – Святая Дева! Заступница чистых душ! Спаси меня!
– Спасти тебя? От кого? – спросил Морис Джеральд, снова вскочив с постели и торопливо зажигая свет. – Что случилось?
– Другая змея, ваша милость. Ох! Ей-богу, гадюка, зловреднее той, которую убил мистер Стумп. Она искусала мне всю грудь. Место, где она проползла, горит, будто кузнец из Баллибаллаха обжег меня раскаленным железом.
– Будь ты проклят, олух! – закричал Зеб Стумп, появляясь в дверях с одеялом на плече. – Второй раз ты будишь меня, дурак!.. Прошу прощения, мистер Джеральд! Известно, что дураков во всех странах хватает – и в Америке, и в Ирландии, – но такого идиота, как Фелим, я еще не встречал. Это сущее несчастье! Вряд ли нам сегодня удастся заснуть, если мы не утопим его в речке.
