Ира мне не подруга, даже не приятельница. Сугубо коллега по работе, которая иногда «выводит меня в общество». Это, если что, цитата. Я выводиться в общество ненавижу, потому что не терплю всё то, от чего тащится большинство моих сверстниц: клубы, громкую музыку (да если бы музыку, скорее долбежку) и танцы. Я в свои двадцать лет ужасная затворница и клиническая брюзга. Так сказать, бурное детство и унылая старость.
Сегодня я уничтожила того, по кому сходила с ума долгие годы. Чьего звонка ждала как жизненно необходимого. Того, кому отдала себя без остатка. Чей профиль мерещился повсюду. Чей голос с неизлечимой иронией звучал среди чужих голосов. Того, кто не звонил и не писал четыре года, но искренне считал нас друзьями.
Ха, друзьями!
Разве я не имею права напиться после своего триумфа?
– Саша, ты не подумай, что я тебя поучаю а-ля мать, но завтра у тебя будет болеть голова. И тошнить. Даже скорее так: ты будешь обниматься с унитазом во время головной боли. А у тебя завтра собеседование, между прочим.
– Помню.
Я морщусь. Да Ира хуже матери, та хотя бы в мою жизнь ни разу за двадцать лет не лезла. Именно поэтому её звонок недельной давности выбил меня из колеи. Мама впервые поинтересовалась моими успехами! Я по наивности растаяла и даже как-то неумело отчиталась: магазин работает, нагрузка большая, заказов много. Как маленькая девочка, решила, что вот сейчас-то меня похвалят, наконец-то мне скажут, что я огромная умница. Но моя мама была в своем репертуаре. Она, одобрительно помычав в ответ, без лишних предисловий потребовала пристроить ко мне своего сыночка.
Не попросила помочь раздолбаю-брату в поисках работы, а отрезала:
– Возьми его к себе.
Я так опешила, что даже не сумела отказаться. Мягкотелое создание, не приученное говорить «Нет».
– Да, кстати, будь с ним помягче, – промурлыкала матушка напоследок. – Как-никак, он – родная кровь.
Конечно-конечно. Сколько раз за всю жизнь братец позвонил мне просто так или чтобы поздравить с днем рождения, справиться о здоровье? Впрочем, я тоже ему не звонила и видела раз тридцать от силы. Мы квиты.
Но мысли о завтрашней встрече туманят рассудок сильнее, чем выпитый алкоголь. Где-то в глубине души я до чертиков боюсь облажаться перед матерью.
– Уговорила, – сдаюсь я, хватаясь за барную стойку, чтобы не упасть. – Вызовешь такси?
Голова ясная, но тело ведет, качает из стороны в сторону как тонкую осинку на ветру.
– Без проблем.
В её руке – навороченный мобильный. Ира пытается назвать таксисту наш адрес, повторяет громче и громче, пока окончательно не переходит на истерику:
– Улица Малая Горная! – злится она, перекрикивая музыку и прижимая ладонь ко рту и динамику. – Какая Нагорная?! Горная! Вы глухой?! В смысле, кто? Вы!
– Вызови такси через интернет, – предлагаю я, когда Иру охватывает форменное бешенство.
– Делать мне нечего, я всегда вызываю по телефону! – Она капризно стучит ножкой.
Интересная логика, но не мне судить.
Короче говоря, не сразу, но Ира справляется с заказом машины и залпом осушает последнюю рюмку.
Минут через десять к входу в клуб подъезжает серебристая большеглазая иномарка. В салоне так сильно пахнет дешевым одеколоном, что меня тошнит. Вдобавок напоминает о себе давняя подруга мигрень, и виски сдавливает болью. В голове не остается ничего, кроме раскаленных углей, на которых жарятся мозги.
Я пытаюсь открыть окно, но оно не поддается. Раз за разом давлю на кнопку, потихоньку сходя с ума от духоты и боли.
