— Глеб! — только и могла повторять я. — Да! Да! О боже, Глеб!
Единственное, что до сих пор не было озвучено — признание в том самом главном чувстве. Про любовь речи не шло, вслух уж точно. То, что я произносила его имя вслух во время секса, не тушуясь и не смущаясь, уже подтверждало мою безграничную привязанность и преданность этому мужчине.
— Давай, Оксана, давай! Детка, — он почти задыхался, но не сбавлял скорости, — детка, я твой.
Я балансировала на грани, ощущая скорое приближение второго оргазма. Едва замедлившись, Глеб снова прижался губами к моему соску, практически насилуя его языком.
— Да! Так хорошо! Я уже сейчас! Буквально через пару движений он кончил, и его горячее семя начало выливаться из меня. Даже в этом все было по-другому — когда я начала вести половую жизнь, я всегда была на таблетках, но никогда не забывала про презерватив. А вот Глеба я хотела всего — без остатка. Его сперму тоже. И ему я хотела отдать всю себя. Мы продолжали синхронно двигаться, растягивая удовольствие, хотя уже кончили, пока Глеб не опустил устало голову мне на плечо.
— Я хочу тебе кое-что сказать, — выдохнул он мне в шею так тихо, что я едва его услышала. Но я поняла, о чем он хочет сказать, и почти была уверена, что мне это понравится. Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди — не только из-за бешеного секса, но и из-за ожидания признания.
— Глеб, — я решила не дожидаться конкретных слов и дотронулась до его лица. — Я тоже тебя люблю.
Он благодарно улыбнулся и я заметила во взгляде облегчение. Потом он поцеловал меня, на этот раз спокойно и нежно, невесомо. Я обвила его шею руками, желая насладиться этим моментом — моментом, когда мы признались друг другу в любви.
— Знаешь, для нового сотрудника у тебя очень хорошие показатели работы.
— У меня хороший наставник в этой компании. Тут я вижу перспективы.
— Только в работе? — передразнила его я, но он серьезно покачал головой.
— Работа никогда не будет важнее тебя.
Я вскрикнула от осознания, что Глеб не смог сдержать свое обещание. Такое сладкое воспоминание резко контрастировало с суровой реальностью. Нужно было винить себя, как-никак о его трудоголизме я знала заранее, с самого первого дня знакомства. Да ведь весь наш роман строился едва ли не в рамках нескольких рабочих кабинетов. Но тогда помимо офиса были еще и искры, огонь, настоящая стихия между нами. И еще искренность. Почему сейчас не могла сказать ему все то, что чувствую или обдумываю.
Я до сих пор не рассказала про рак, и теперь постоянно думала о том, зачем меня испытывает судьба этим диагнозом. Я совсем не думала, что Глебу будет все равно, потому что его точно волновало мое здоровье и качество жизни. Даже если исчезла страсть, это не значит, что вовсе испарилась привязанность. Я точно знала, что он бы волновался и сделал бы все, чтобы поддержать меня и детей. Так почему я все еще молчала? Это было мое решение? Или это были мои страхи?
Можно было бесконечно винить работу Глеба, как он винил мою зацикленность на детях, но так ли он был неправ? Я действительно все время уделяла детям или вообще старались избежать своего мужа не только в постели, но и в совместной жизни? Ситуация складывалась так, что я могла умереть достаточно скоро, а я даже не начала готовить детей. Конечно, было бы круто восстановить и брак в его идеальном значении, но эта мечта оставалась второстепенной на фоне общего благополучия семьи в случае моей смерти.
