Всё, что ты хотел узнать о своей мечте… - страница 19

– Пойдем, дочка, теперь твоя очередь на перевязку идти.

– У тебя мам теперь тут военный госпиталь.

– Ничего милая, мне не привыкать. В войну многих с того света вытащили, авось и вас с Сашкой выходим.

Прасковья Романовна подхватила Аньку под руку за талию и медленно завела в дом. В доме она положила её на кровать и собралась уходить.

– Мам, а где Алёшка? – В растерянности спросила Анька.

– Алёшка спит, представь себе, даже не шелохнулся, пока его мать тут в боях участвовала.

– Хорошо, что он не видел ничего и не слышал. Не будут кошмары мучить ребенка.

– Это да, со сном у него проблем по всей видимости не будет никогда.

– А кто там гремел во дворе? С ними ещё кто-то был?

– Нет, Ань, это я слезла с чердака и пошумела, надеялась испугать, что и получилось. Но боюсь вернутся ироды скоро. Не простят эти черти такого исхода, чтобы их девка с собакой отмутузили.

– Мы их будем ждать мам, будем готовы.

– Да хватит тебе Ань, навоевались уже. В лес уйдем, там спокойней и безопасней.

– Хорошо, так тоже можно. – Не в силах спорить сказала Анька.

Пока они говорили, Прасковья Романовна поставила греться воду и вышла в сени, откуда через минуту вернулась с Сашкой на руках. Сашку мамка положила возле печки на одеяло. Он тяжело дышал и не открывал глаза. Его повязка уже вся пропиталась кровью. Прасковья Романовна опять вышла во двор и вернулась с целой корзиной травы и каких-то банок. Сначала она промыла все Анькины раны и прополоскала волосы. Все открытые раны она смазала какой-то мазью. На лицо наложила примочек, из каких-то заваренных трав. Дала выпить настойку и через несколько минут Анька провалилась в глубокий сон.

Когда Анька заснула, Прасковья Романовна стала заниматься перевязкой Сашки. Как и Аньке она наложила на открытую Сашкину рану мазь и перевязала.

– Ничего, Сашка, выходим тебя. Ты ещё побегаешь. – Сквозь слезы приговаривала Прасковья Романовна скорее для того, что успокоить себя, потому что Сашка никак не реагировал, а только тяжело дышал.

Посидев еще немного с Сашкой, Прасковья Романовна пошла убирать в сенцах. Скоро будет светать, поэтому нужно успеть всё прибрать к рассвету. Прасковья Романовна волновалась, что Алёшка встанет и увидит следы этого побоища. Но она беспокоилась зря. Алешка сладко спал на чердаке, укутавшись в своё одеяло.

Прасковья Романовна наносила воды, хорошо, что небо чистое без облаков, яркий месяц всё освещает. Растопила печку, нарвала тряпок, все равно все сжечь придется, кровь не отстираешь. В сенцах закрыла все окна одеялами и простынями и зажгла лампадки. Сначала пришлось быстро отмыть дверь, которая лежала посреди комнаты, потом не без труда Прасковья Романовна ее подняла и плотно приставила в проем. Зажгла лампадки поярче и стала отмывать полы и стены.

Через час следов от побоища не осталось, если не считать следов от пуль в стенах и выломанной двери. На улице уже стало светать Прасковья Романовна разожгла печку на улице за сараем и покидала туда все тряпки вместе со своей и Анькиной ночными рубашками, а также разломанные во время драки табуретки и лавки. Как только всё догорело, Прасковья Романовна поставила на огонь большой чан для варки картошки для свиней и пошла в дом, будить Алёшку, который всё также беззаботно спал в самом углу чердака, где сквозь боковые окошки уже пробивались солнечные лучи.

– Просыпайся Алёшка, пойдем блины печь, вдруг сегодня папка с дедом приедут? – тихонько нашептывала Прасковья Романовна на ухо своему внуку еле сдерживая слезы.