И вроде ничто не поменялось. Только внутри купола было теперь три человека. Если Фанела, раба, можно было так назвать. Эмрел, между тем, повел себя довольно бесцеремонно. Словно это он, стражник из Тихой, был здесь хозяином.
– При Главе ты точно не рискнул бы вести себя так, – с большой долей ревности за свое имущество подумал Данир, глядя, как его новый напарник обследует помещение.
Обследовать, собственно, тут было всего ничего – небольшое помещение для бытовых нужд, отделенное от основного зала шторами плотного полотна серого цвета; несколько шкафов, закрытых наглухо – там хранились ценности вроде кристаллов и книг; наконец, стол в самом центре купола. Шикарный стол, с массивной круглой столешницей из массива даба диаметром в два метра. Из единственного дерева, которое подходило для экспериментов искусников. Оно было – нейтральным. Не поглощало, и не отторгало из себя энергию Искусства, всех его семи проявлений. Поговаривали, что даже восьмому, Черному Искусству не под силу было пробить самый тонкий шпон из этого дерева. А вместе с ним его вполне можно было срубить, распилить или расколоть, а потом сжечь в печи – тепла даб, утверждалось в манускриптах, давал гораздо больше любых других пород деревьев.
– Ха, – воскликнул Данир; естественно, про себя, – хотел бы я посмотреть на того идиота, который топит свое жилище дабовыми дровами. Хотя… говорят, что там, ближе к Дикому, или Запретному Лесу, такое действительно может быть. Там этого даба… А кстати – ведь именно за графством Гарским и начинается этот Лес, с его диковинками и опасностями. И именно оттуда течет в империю, большей частью в столицу, тонкий ручеек природных артефактов. Другой бы искусник на моем месте прыгал бы сейчас от счастья – возможностей для самосовершенствования там целые горы. Да и я, даже с моей нелюбовью к перемене мест, не отказался бы прикоснуться к таинствам Леса. С максимальной защитой, конечно. И охраной; на сотню стражей. Но только после завершения эксперимента. В качестве награды, так сказать. Одной из наград. Эй, что ты делаешь, уважаемый?!
Последнее он воскликнул вслух. Почтительно, но и с большой долей возмущения и опаски. Как правильно обращаться к стражнику из Тихой, он не знал. Но, судя по тому, что привел его сам Глава, Эмрел занимал в этой организации не самое последнее место. Хотя и именовался единственным именем, как любой другой простолюдин.
– А что такое?
Эмрел круто развернулся – с кристаллом в руках. Тем самым кристаллом, над которым сам уль Масхи чах последние смены, как мать над больным дитем. Оно – дите в виде кристалла – и сейчас было «больным». Ведь до придания ему совершенной, законченной формы оставалась последнее усилие, последний штрих Искусства. Тот самый, который запечатывает длинную, невообразимо разветвленную спираль заклинания, что готова была вырваться наружу, и начать пожирать разум несчастного, взявшего его в руки.
– Что такое? – повторил Эмрел, ехидно улыбаясь, – ты боишься за меня, уважаемый?
– Да, э.э.э… Эмрел, – Данир рискнул обратиться как к низшему по положению, – эта штука – которую ты держишь в руках (без всякого разрешения его хозяина, тварь!) – она очень опасна!
– Взорвется? – поднял иронично бровь стражник.
– Нет, уважаемый, но…
Вот именно – «но»! Хищная спираль заклинания уже должна была выпрыгнуть невидимой иглой наружу, и впиться в руку, и дальше, в голову безумцу, посмевшему так вольно обращаться с неизвестными ему предметами в лаборатории искусника. И безумец этот уже должен был корчиться от болей в голове, или вообще упасть на каменный пол в судорогах, не в силах понять, куда истекает из тела все, что он обретал всю жизнь.
