– Вашблистательствуо, нуо все же…
– Воспарите. Слушаю вас, 515-ультрамарин.
– Ведь дуолжны же были ангелы пуонимать, чтуо пруоисходящее выхуодит из-пуод куонтруоля! Пуочему уони пруодуолжали упуорствуовать в свуоем… в свуоих… ну, пруодуолжали эксперимент? На чтуо уони рассчитывали?
– А вы знаете, это правильный и точный вопрос. Ангелы-растратчики именно рассчитывали. Они прикидывали пропорцию. Им казалось, что случаев вопиюще неправильного поведения их подопечной несопоставимо мало, если иметь в виду приносимую ею пользу. Кроме того, махинаторы вели учет случаев, когда подопечная демонстрировала явное непонимание своих особых способностей. Этих случаев было сравнительно много, и ангелам хотелось верить, что обратное – скорее, исключение.
Риткину учительницу биологии Анну Петровну все называли Сурепкой. Это была простая и незлобная женщина, но невероятно тупая. Предмет свой знала по учебнику от сих до сих, шпарила наизусть, вопросов по содержанию просто не понимала. На оргвопросы ответы давала четко и ясно, как армейский старшина. Когда изучали половое размножение, кто-то из свежеподросших наглецов спросил с подкруткой:
– Анна Петровна! А по этой теме практическая работа будет?
– Нет, Иванов-Петров-Сидоров, – ласково отвечала Сурепка. – Только самостоятельная.
Многие пытались детишкам потом разъяснить, что это она так тонко пошутила и отбрила мальчика. Глупости все это. Ученики-то знали Анну Петровну. Те, кто ее лично знал, ничего такого даже не предполагали.
Риткин десятый класс «Б», апрель, биология. Солнышко выглянуло. Внизу, на школьном огороде, трудится шестой «В» – у них Сурепка классная. В окно их видно, и видно, что безобразничают. В середине урока Сурепка не выдерживает, срывается и бежит вниз. Выходя из класса, поворачивается, и выпаливает по десятиклассникам из главного калибра:
– Если кто встанет в мое отсутствие с места, два в журнал сразу!
Апрель, между прочим, месяц. Впереди аттестат. Угроза нехилая, а Сурепка, как человек простой и простодушный, что говорит, то и делает, обыкновенно.
Тем не менее, трое мальчишек, немедленно после отбытия Сурепки, вскакивают и начинают играть чьим-то мешком в футбол. Они носятся по классу совершенно произвольно. В момент появления на горизонте Сурепки наступает крайне интенсивная паника. Двое успевают достичь мест своей постоянной дислокации. Но вот Цукер…
Цукер – это прозвище «от фамилии» в ежедневном общении. Мальчик он веселый и нетрусливый, в классе его любят, что важно.
Место Цукера на уроках биологии – на первой парте колонки у окна, со стороны прохода. Вплотную к этой парте стоит учительский стол, стул повернут лицом к классу. Со стороны окна за партой сидит соседка Цукера, Валька Мащенко.
Внезапное появление Сурепки застигает Цукера в самом дальнем от двери углу класса, между последней партой и окном. А за партой этой сидят Ритка с Вовочкой, Ритка ближе к проходу, поэтому тоже не сразу заметила, что произошло. В момент появления Сурепки Цукер лег. Наверное, он сделал это рефлекторно. Но когда лег, уже было поздно.
Исчезновения какого-то там Цукера с первой парты Сурепка не заметила. Обвела глазами класс, убедилась, что нарушителей не видно, и продолжала урок. Урок идет, Цукер лежит и смотрит на Вовку снизу вверх вопросительным взглядом. Вовка, зажимая рот рукой, пихает Ритку в бок. Ритка поворачивается, видит Цукера и ложится на парту в пароксизме довольства
