В конце апреля Лакомкин сделал Ритке предложение. Они сфотографировались вместе, и Ритка повесила фотографию над кроватью. Они бы поженились сразу, но Ритке еще не исполнилось восемнадцати лет. А через месяц, когда Ритке исполнялись эти самые вожделенные восемнадцать, Леха должен был уже находиться в Одессе на невероятно важных кинопробах: он понравился известному режиссеру, снимавшему что-то костюмное из прошлой жизни, со шпагами, камзолами и скачками на конях по городам и весям. Но конечно, в мае месяце вся эта бюрократия не имела для происходяшего у Ритки с Лехой уже никакого значения. Какая тут бюрократия, когда любовь?…
– Видите ли, воинство, вы впадаете в очень типичное заблуждение. Вам кажется, что такая веселая, активная и влюбчивая девушка, как наша подопечная, подошла к этому моменту… гм… так сказать… во всеоружии…
– Извините, вашблистательство, что вы хотите сказать? Я еще раз прошу прощения… Что, разве героиня не знала… ну… откуда берутся дети?!
– Снижайтесь, 763-охра. Гм. Это очень упрощенный подход. На самом деле, теория и практика в этом деле – это две большие разницы… как говорят в Одессе… куда, кстати, собирался на кинопробы Лакомкин.
Когда Ритке было шесть лет, во время тихого часа, садовский приятель, от которого в ее памяти не осталось ни одной черты, кроме красных трусиков, продемонстрировал ей «это самое». Объект показался Ритке крайне уродливым и малофункциональным. Такие навороты, чтобы просто пописать??? Непонятно.
С тех пор, вопреки всем теориям Фрейда, в течение нескольких лет Ритка поглядывала на мальчиков с некоторым презрением. Строят из себя, а у самих между ног какая-то авоська болтается дурацкой конфигурации…
Позже Ритка догадалась, что эта фиговина имеет отношение к деторождению. Но какое именно, долго не знала: мало интересовалась. Нет, это не значит, что ее мальчики не интересовали. Очень даже. Внимание мальчиков ее интересовало, а фиговина у них между ног – нет. Казалась смешной и противной. Долго.
В пятом классе Ритка еще представляла процесс приблизительно как поверхностный петтинг, и считала его таким пороком-пережитком капитализма, вроде курения или карточной игры, которому предаются низкие пошлые люди, крапивное семя. Когда до Ритки, наконец, дошло, что именно так (то есть, согласно ее знаниям, в результате поверхностного петтинга) люди производят себе подобных, она чуть не разочаровалась в человечестве. Мысль о том, чтобы голой лечь в постель с голым парнем, была дикой и отвратительной, словно из жизни обезьян, причем даже не человекообразных. Интересно, что Ритка почему-то была уверена: обязательно мужчина должен лечь на женщину, именно в этом весь цимес
