Все демоны ада. Книга 3-я. Набат колокола преисподней - страница 24

Усатый господинчик заметил, что Шико обратил на него внимание, и подмигнув, подсел рядом.

– А что я знаю!… – вполголоса дребезжащим тенорком протянул он будто для себя.

– И что ты знаешь? – подыграл ему Шико, делая равнодушный вид.

– Да так, вообще-то ничего особенного, – заюлил незнакомец, потирая большой палец правой руки об указательный и средний. Шико удивленно свел брови, а потом понял. Достав из кармана мелкую монетку, он поставил ее ребром на стойку и крутанул. Монетка, поблескивая, вертелась, Шико наблюдал за ней, а его сосед притворился, что ее не видит, но краем глаза все же поглядывал. Шико подул и монетка, кружась, отъехала к соседу. Его тонкая ладошка моментально прикрыла монетку, пальцы немножко побарабанили по стойке, а потом ладонь поднялась – монеты под ней не было. Потом монета появилась уже в другой руке маленького господина, прогулялась меж пальцами и снова исчезла.

– Хогхошая денежка… – многозначительно заметил он, слегка картавя.

Шико достал монету достоинством покрупнее и стал разглядывать, будто ничего более интересного не видел. Господинчик придвинулся поближе, руки он держал на виду.

– Тот человек в синем, с котогхым Вы пили в кабачке… – прошептал он и украдкой оглянулся через плечо, – Так вот, он после Вашего ухода встал и пгхоследил за Вами.

– Ну и что? Протрезвел человек…

– А Вам известно, что он состоит в «Гильдии шпиков и соглядатаев»? А между пгхочим, у них давно уже лежат погхтгхеты – Ваш и Вашего дгхуга… Его ведь зовут Тэлмегх, не так ли?

– Откуда Вы знаете?! – Шико чуть не схватил за шиворот маленького человечка.

– Тише! – громко прошептал тот и ловко выхватил монету из руки Шико, – Сейчас я все объясню, – но объяснять почему-то не торопился.

Шико достал еще одну монету, но на этот раз крепко зажал ее в кулаке.

– Рассказывай, – с угрозой потребовал он.

– «Гильдии» платят большие деньги, чтобы ее члены следили, не появитесь ли вы в нашем гогходе.

– Кто платит?

– Не знаю, честное слово – не знаю, – человечек с вожделением посмотрел на кулак Шико, – И вот Мадлоник Вас засек, гхаспгхосил и пошел доносить.

– А теперь, – Шико свободной рукой сжал запястье соседа, – Выкладывай, кто ты такой и откуда все знаешь? Может быть, ты сам донес, а теперь в надежде получить еще больше денег рассказываешь все мне. На два фронта работаешь?

– Я тоже из «Гильдии», – пояснил «коричневый» господин, – Мое имя Эгаль Себгхам. Мадлоник меня опегхедил, вся наггхада достанется ему. А я свое возьму с вас. К тому же я не «свободный художник» как Мадлоник, а гхаботаю на гостиницу. Можете спгхосить у багхмена, – Эгаль посмотрел на высокого человека в белом костюме, смешивающего коктейли, тот кивнул в ответ, – Вот мой значок, – маленький шпик отвернул лацкан пиджака, и Шико увидел бронзовую бляшку с изображением морского дракона – точно такую же он видел у бармена, портье и коридорного, – «Комфогхт клиента – пегхвое дело», – выдал девиз гостиницы Эгаль Себрам, – А гильдия уже потом.

– Значит, если бы тебя не опередил Мадлоник, ты бы донес?

– Конечно, это моя обязанность. Но сначала я бы пгхедупгхедил бы Вас, – пожал узкими плечами Эгаль.

Бросив монету на стойку, Шико выскочил из бара. Эгаль Себрам немножко полюбовался монетой, потом спрятал и с чувством выполненного долга заказал коктейль «Нежный».

Шико поспешно вбежал в зал ресторана. Здесь играла музыка, а более-менее прилично одетая публика чинно сидела за красиво сервированными столами. Большинство, кстати, оторвались от тарелок и рюмок и глазели сейчас на сцену. Посмотрел туда и Шико. Посмотрел и не смог оторваться. На небольшой полукруглой сцене танцевала блондинка-стриптизерша, но как танцевала! Ее белоснежное тело уже лишь слегка прикрывали какие-то разноцветные лохмотья – красные, желтые, оранжевые, и она грациозно изгибалась вокруг стального шеста в центре сцены, сбрасывая остатки одежды – лоскуток за лоскутком. Почти вся сцена была усыпана подобными лохмотьями словно опавшей листвой. И точно – впечатление было настолько полным, что Шико, чуть прищурившись, увидел не молодую женщину, обнажавшую себя в танце, а гибкую иву, теряющую свою листву под резкими порывами холодного осеннего ветра. Длинные прямые волосы развевались, руки беспомощно метались, рисуя беспорядочные узоры, тело сгибалось и выгибалось. Вот уже облетают последние «листочки»… и на последней ноте танца стриптизерша вдруг выпрямилась во весь рост, слившись с шестом, а потом музыка стихла. Обнаженное тело резко сложилось пополам, затем распласталось на полу… и «жестокий ветер погнал нагое сломанное деревце по его собственной листве-одежде»…