Все демоны ада. Книга 3-я. Набат колокола преисподней - страница 30

Перед молодым человеком выросла громадная туша, замахиваясь кистенем. Увернувшись от удара, Тэлмер, почти не глядя, проткнул нападающего насквозь, несмотря на его кольчугу, и бросился к лесенке. На мостике в одиночестве (рулевой был убит стрелой) стоял незнакомый Тэлмеру субъект в яйцевидном шлеме и буром плаще. Он был высок и широкоплеч и опирался на посох.

– Отвечай! – грозно потребовал Тэлмер, направив острие шпаги в грудь неизвестного, – Почему вы ждали меня именно здесь?

Вместо ответа незнакомец взмахнул посохом, и тот, разделившись на две части, превратился в два узких клинка с длинными рукоятями. С этим оружием неизвестный воин бросился на Тэлмера. Тот швырнул в противника давно уже заготовленное сдерживающее заклинание, но оно разбилось о мощную защиту, хотя Тэлмер не чувствовал в посланце мага. Очевидно, долговременная защита была наложена извне кем-то, чья сила во много раз превосходила Тэлмеровскую.

Испытав неудачу с магией, Тэлмер скрестил шпагу с клинками посланника и только сейчас заметил, что руки у того покрыты зеленоватой ороговевшей кожей, а шлем – это не шлем, а голова. И если бы даже посланник и захотел говорить, то все равно не смог – рта у него просто не было.

Монстр дрался блестяще, но не долго. Вскоре он полетел за борт с распоротой рукой и проколотым горлом.

– Кто это был? – спросила Илен у Тэлмера, очищавшего шпагу от крови.

– Демоноид, – был ответ, – Какой-то новый. Но кто-то с ним был, был и удрал, – Тэлмер оглянулся и увидел, что пираты, оставшиеся в живых, повязаны как кули, а матросы «Минотавра» вместе с Жиганом стоят на палубе захваченного рейдера и смотрят все как один на мостик своего родного корабля. Там не на жизнь, а на смерть дрались оба капитана.

Избежав картечи, Китан по прозвищу Череп (полученное им за гладкую как колено голову и жуткую ухмылку в сочетании с жестокостью и садизмом), зажав в зубах кортик и привязав петлей к руке топор, бросился в воду, а потом забрался на мостик «Минотавра», где, зарубив матроса, бывшего при капитане, напал на самого Айвена Гендли. Два заклятых врага наконец сошлись один на один. Китан был моложе и проворней, на его крепком теле не было ни грамма жира, но он был полуобнажен, а Айвена Гендли защищала кираса, да и опыта у него было побольше, а старость пока обходила его стороной. Два капитана жестоко рубились на мостике – капитан Череп и Капитан Казнь. И мало-помалу отчаянная ярость Черепа, рожденная пониманием безнадежного своего положения, стала брать верх. Он знал, что в любом случае он погибнет, но с собой на тот свет хотел захватить и бывшего начальника. И тот стал отступать, шаг за шагом, перед обезумевшим бывшим адъютантом. Кираса на Айвене была уже вся изрублена, он еле стоял на ногах, а Китан, весь в порезах, словно и не замечал струящейся крови. В отчаянном порыве, со своей знаменитой ухмылкой на устах, он устремился вперед. Этого натиска Айвен не выдержал, шагнул назад и… покатился по ступенькам лестницы, ведущей на мостик. Китан в запале хотел прыгнуть следом, но боцман, единственный, кто держал наготове арбалет, выстрелил. Китан схватился за стрелу, засевшую в плече – глаза все же подвели старого моряка, целившегося в сердце. Но арбалеты были в руках у еще нескольких матросов, а у некоторых – и ружья. Череп это знал – сломав стрелу, он молниеносно бросился к борту и прыгнул в воду. Несколько стрел нырнули вслед за ним, но настигли ли они жертву или нет, было неизвестно… Череп больше не выныривал.