– Вчера вечером я узнала, что муж мне изменяет.
У Ханны из рук выпадает вилка. Со звоном опускается на тарелку и соскальзывает на пол. Мы обе озадаченно смотрим на нее.
– Что? – спрашивает она. Реакция настолько замедленная, что становится почти смешно.
Я пожимаю плечами:
– Не знаю, что делать дальше. Прошлым вечером мы поругались, и я ушла.
Ханна опускает голову и наклоняется, чтобы поднять вилку. Вместо того, чтобы попросить новую, она достает из сумки антибактериальную салфетку и начисто вытирает прибор.
– Мне очень жаль, – говорит она. – Господи, а я тут болтаю про… Мне правда жаль.
Она кладет вилку на место и смотрит на меня.
– Серьезно, это ужасно. Не представляю, как бы я справилась. Как ты вообще держишься?
– Не знаю, – честно признаюсь, слегка пожимая плечами. – Я люблю его.
Ханна кивает, словно этого ответа достаточно.
Она разглядывает меня, забыв о своей тарелке с яичными белками. Она почти не прикоснулась к еде. Мне хочется сказать ей, чтобы она поела, ведь в ней растет ребенок.
– А я беременна, – произносит она.
Изображаю удивление. Особенно стараться не приходится, я действительно изумлена, что она рассказала это мне, абсолютно чужому человеку.
Опускаю взгляд на ее живот, плоский и упругий.
– Срок еще небольшой, – объясняет она. – Я никому не рассказывала.
– А… мужу? – уточняю я. Хотя хочется спросить: – Нашему мужу?
– Да, – вздыхает она, – он знает.
– И как… Он счастлив?
Разумеется, ответ мне прекрасно известен – Сет на чертовом седьмом небе, но я хочу услышать об этом из уст Ханны. Как она видит восторг моего мужа?
– Он счастлив.
– Ты чего-то недоговариваешь, – резюмирую я и бросаю на нее выразительный взгляд. Мама терпеть не может эту мою черту, считает меня слишком прямолинейной. Но Ханну мое заявление, похоже, не смущает. Она вытирает рот салфеткой и вздыхает.
– Да, так и есть. Мне нравится твоя прямота.
Я прикусываю щеку, чтобы сдержать улыбку.
– Так в чем дело? Нужно ведь с кем-то это обсудить, верно?
Пытаюсь изобразить равнодушие, но пальцы в туфлях сжимаются и нога беспокойно покачивается под столом. Я чувствую себя наркоманкой. Мне нужно еще, нужно услышать все подробности, нужно понять.
Она смотрит на меня сквозь острые черные ресницы и поджимает губы.
– Он прячет мои противозачаточные.
Прижимаю ладонь ко рту, подавившись глотком кофе. Да она шутит! Сет прячет противозачаточные? Сет из тех мужчин, кто получает желаемое без дешевых трюков. Хотя возможно – только со мной.
– Откуда ты знаешь, что он их прячет? – уточняю я, опуская чашку на стол. Ханна ерзает на стуле, беспокойно блуждая взглядом, словно ожидая, что Сет сейчас появится из ниоткуда.
– Он шутил на эту тему, и, разумеется, таблетки пропали.
– Бывает, что женщины протыкают дырки в презервативах, чтобы удержать мужчину беременностью, – покачиваю головой я. – Но зачем ему удерживать тебя беременностью?
Рот Ханны превращается в прямую линию, она отводит глаза. У меня перехватывает дыхание, взгляд падает на синяки на ее руке.
– Ты хотела уйти?
Она смотрит на меня, но ничего не говорит. Я почти вижу правду в ее глазах, спрятанную за частым морганием. Голову переполняют лихорадочные мысли. Для меня немыслимо, что Сет мог ударить женщину, мог прятать противозачаточные таблетки. Хочу спросить, любит ли она его, но язык словно прилип к нёбу.
– Ханна, ты можешь мне рассказать?
Мимо нашего столика проходит женщина с дредами и ребенком, привязанным к груди шарфом-слингом – из тех, что используют хиппи. Ханна наблюдает за ней с живым интересом, видимо, представляя с ребенком себя. Я делала так тысячу раз, представляя вес маленького человечка в руках и воображая, каково осознавать, что ты сотворил нечто столь маленькое и прекрасное. Пристально всматриваюсь в ее красивое лицо. Ханна не та, кем кажется: идеальный дом, идеальное лицо, идеальный наряд… И синяки. Я хотела узнать ее поближе, понять, но с каждой секундой запутываюсь все сильнее. Несколько часов назад я была в ярости на Сета, а теперь, когда сижу напротив другой жены собственного мужа, мой гнев переходит на нее. Меня раздирают противоречивые эмоции – виноватыми кажутся то он, то она. Зачем она вообще на все это согласилась, если не ради ребенка? Ведь ради этого… Ради этого он нашел новую жену. Потому что я не могла родить ребенка.
