Все это правда - страница 16
– Да уж…
– Друзья Фатимы не понимали, что означает «одно живое сердце встречает другое живое сердце». Но нам она сказала, что в тот вечер в школе ей стало ясно, что мы полностью открыты и готовы к честной и прозрачной жизни. Она сердцем почувствовала, что может раскрыться перед нами. И мне хотелось, чтобы все мы тоже раскрылись перед ней. Мне хотелось, чтобы мои подруги относились ко мне серьезно. А еще я боялась, что она и меня вытолкает прочь из своей жизни, понимаете?
– Понимаю.
– Вспомнила, «табула раса»! Вот как она это называла. Правильно я сказала?
– Да. Это значит «с чистого листа».
– Именно так оно и было. Новое начало. Фатима сказала, что давно мечтала найти таких друзей, как мы. Она перед нами, словно открытая книга. (Думает.) Ерунду сморозила. Я сказала «открытая книга», но не в смысле, что это типа каламбур. Извините. Можете это вырезать.
(Смеется.)
– Подождите. Вы ведь можете это вырезать? Я имею в виду, вы ведь уберете из интервью всякую чушь? Потому что я себя знаю, я обычно говорю много глупостей.
– Посмотрим.
– Боже мой. (Вздыхает, пьет воду из стакана.)
– Так, значит, Фатима была как открытая книга?
– (Смеется.) Ага. Солейл нашла коробку с надписью «Подводное течение».
– Ого! И она открыла ее?
– Фатима сама ее для нас открыла. Мы с Солейл все шептались про ту коробку, и наконец Фатима сказала: «Почему вы просто не попросите меня открыть ее, а?» (Смеется.) Она уселась на ковре в гостиной и разобрала всю коробку у нас на глазах.
– И что оказалось внутри?
– Много всего. Блокноты с мраморной обложкой, блокноты на спирали, семейные фотографии, распечатки «Подводного течения», все перечерканные цветными ручками и обклеенные стикерами. Солейл сказала: «Это та самая рукопись, которую я взвешивала в кабинете у доктора!» Она была просто на седьмом небе от восторга. Но круче всего оказался рулон бумажных полотенец.
– Рулон бумажных полотенец?
– Да, у Фатимы был целый рулон бумажных полотенец. Знаете, такие коричневые, которые обычно висят в автоматах в общественных туалетах.
– Ясно…
– Короче, такой вот рулон. Фатима развернула его, и там оказалась временная шкала «Подводного течения», с самого начала до самого конца нарисованная маркером. Мы раскатали его полностью – из гостиной по коридору до самой входной двери.
– Ничего себе.
– Вот-вот. Даже не временная шкала сюжета; Фатима сказала, что это временная шкала переживаний – типа, там показано, что персонажи чувствуют в течение всего сюжета, а также что чувствовала она сама, пока писала книгу.
– Потрясающе.
– Все просто офигели, увидев этот рулон. Хотя мне больше понравились фотографии. У Фатимы была очень молодая мама, по крайней мере, она очень хорошо выглядела. Но почему-то все решили, что временная шкала важнее, так что не стала ничего говорить. Просто не хотела никого обижать. Знаете, Фатима украла этот рулон из ресторана «Олив Гарден».
– Правда?
– Ну да. Голыми руками разобрала автомат и вынула оттуда рулон.
– Ха-ха! Забавно.
– Обалдеть, правда? Никогда бы не подумала, что Фатима Роу ходит в «Олив Гарден».
Вечером Санни Вон достала ноутбук и ввела в поисковик – Брэди Стивенсон. Брэди не назвал свою фамилию, но Санни прочитала ее на расписании уроков, оставленном им на парте.
Его не оказалось ни в «Фейсбуке», ни в «Инстаграме», ни в «Твиттере». Санни нашла нескольких Брэди Стивенсонов, однако все они жили в других штатах. В «Фейсбуке» обнаружился некий Брэди Стивенсон из их округа, семидесяти одного года от роду. Его страничка посвящалась раритетным автомобилям, два из которых стояли у него в гараже – красный «Ягуар» и маленький черный «Эм-джи». Но это был не тот Брэди Стивенсон, поэтому Санни не стала разглядывать коллекцию пожилого джентльмена.