– С кем это ты обнималась? – спросил Леня, не поворачиваясь ко мне. Точно так же, как и я, демонстративно уставился на горизонт. Мне казалось, что он взглядом пытался отыскать в воде Славу, только друг как раз в это время куда-то подевался. Лику я тоже не могла найти. – Я издалека увидел.
– Это Слава – мой одногруппник, – ответила я, с любопытством покосившись на него. Неужто ревнует?
– И всегда вы вот так обнимаетесь?
– Как – вот так? Обычное приветствие. Мы дружим с первого курса. Ты не веришь в дружбу между мужчиной и женщиной?
– Не верю, – отрезал Леня.
– Напрасно, – сказала я, держа в руках недоеденное яблоко – есть его резко расхотелось. – Но можешь не волноваться – он не в моем вкусе. К тому же влюблен в Лику.
Я не была уверена насчет Лики, но все-таки решила немного успокоить Леню.
– И я по-прежнему жду извинений, – добавила я.
Леня посмотрел на меня и слабо улыбнулся.
– С мамой были проблемы.
– С ней все в порядке? – забеспокоилась я.
Леня ни разу не рассказывал о своей маме, впрочем, как и я. Это последняя тема, на которую мне хотелось бы говорить.
– Да. Срочно нужно было помочь. – Леня заметно помрачнел, и я решила оставить этот разговор, мысленно простив его за опоздание на час. В конце концов, с кем не бывает, хотя все-таки мог бы и предупредить.
Вскоре нам стало не до разговоров – показались Лика и Слава. Я не заметила, как они вышли из воды. Чем занимались? Где были? Лика выглядела счастливой и смущенной, будто это не они полчаса назад пришли на пляж расстроенными и рассерженными.
Леня и Слава пожали друг другу руки, а затем Славка блаженно растянулся на песке, вытянув длинные ноги. Капельки воды блестели на его загорелом торсе. Белокожая Лика закуталась в полотенце с яркими красными маками и уселась рядом со Славой.
Наконец и Леня снял с себя одежду. Через голову стянул черную футболку, оставшись в одних шортах. С таким телом нужно, наоборот, щеголять по пляжу, а не прятать его. Я почему-то смутилась и отвела взгляд. А вот Лика без стеснения уставилась на моего парня.
– Леня, что означает твоя татуировка? – спросила она.
Тогда я тоже обратила внимание на тату Лени. Под ребрами на кириллице витиеватым шрифтом было написано «Гений и безумство».
Леня ответил не сразу, решил подержать интригу. Наконец сказал:
– Маяковский в своей поэме «Человек» писал: «Да здравствует снова мое безумие». Помните?
Лика, разумеется, не помнила, да никто из нас не помнил. Славка приоткрыл глаза и, прищурившись, с удивлением посмотрел на Леню.
– А что означает ваша прическа? – ничуть не смущаясь, спросил Леня у Лики. Он так и обращался к ней на «вы», и это явно смущало мою подругу.
– Люблю экспериментировать со стилем, – тут же нашлась Лика и спросила кокетливо: – А что, мне не идет?
– Очень идет, – ответил Леня. – Но все же считаю, что у девушки должны быть длинные волосы, вот как у Маши.
Я осторожно взглянула на Лику – подруга насупилась.
– Каких только причесок у Лики не было, – подключилась я к беседе, дабы разрядить обстановку. – В школе носила толстую косу до пояса, а весь прошлый год – черное каре.
– Черный очень сложно выводить, – пожаловалась Лика. Ее явно задело замечание Лени, но подруга решила не вступать в спор.
– Но тебе шло! – искренне сказала я.
– Я косплеила Уму Турман из «Криминального чтива».
– А я думал, что Северуса Снегга, – подал голос Слава. Он лежал на песке чуть поодаль от нас, с блаженством прикрыв глаза.
