Все мои дороги ведут к тебе - страница 6

Шацкий насмешливо улыбнулся, покачивая ногой в модном ботинке.

– Ну, даже если так, мою мысль вы поймете. Так вот, представьте, если в округе Рима найдут залежи нефти? – Кадашев усмехнулся, уловив его мысль, и невольно кивнул, когда Шацкий добавил: – Человеческая жадность и жестокость способна уничтожить все, не моргнув даже перед собственной историей. От Рима просто ничего не останется.

– Ну, стоит только радоваться, что этого до сих пор не произошло. А все-таки Баку становится лучше. И мы, местные заводчики, премного этому способствуем. Вот, недавно, нашими общими усилиями был открыт бульвар на Набережной, – Кадашев, пытаясь развернуть разговор в более позитивное русло, показал в сторону, где за стенами ресторана простирался живописный бульвар. При этом сам он слегка вспыхнул, не то от жары, не то от собственных слов, говоря: – Да и ваш покорный слуга считает своим долгом помогать местному училищу. Вот недавно мы с супругой передали в дар им книги, да ссужал пару раз им на ремонт крыши и канализации. Ну, а то, что нет университета, по мне, так время придет, и будет. Негоже гнать лошадей.

Шацкий с улыбкой кивнул, все так и продолжая сидеть откинувшись на спинку стула и покачивая ногой.

– Не принимайте на свой счет, дорогой Павел Иванович. Согласен, в этой части Баку поистине хорошо, Набережная приятно удивила меня. Слышал, что городу обещают провести воду и сделать городские купальни? На это хотелось бы посмотреть.

Кадашев согласно покивал и озадаченноотозвался:

– Вода – это истинная проблема, Никита Васильевич. Вопрос трудно решаемый, несколько проектов рассматривались Думой, и вроде работы уже идут. А сколько денег уже вложено! – он присвистнул и развел руками. – А воз и ныне там!

– Ну, как же, дорогой мой Павел Иванович, чем больше каравай, тем больше едоков.

Кадашев согласно кивнул.

Наконец, стол заставили яствами: в центре на овальном блюде стоял запеченный осетр, политый маслом, в отдельной тарелке – ароматный аджапсандал14 с белым репчатым луком, кориандром и базиликом, бараний люля горкой в два ряда лежал на плоской тарелке и источал невероятный запах. Тут же стоял графин с гранатовым соком и бутылка Мадраса. Еда была изумительная, а потому собеседники на несколько минут были заняты исключительно пищей.

После очередной порции люляШацкий, наконец, заговорил:

– Чертовски вкусно! Я, признаться, соскучился по хорошей пищи. Сами понимаете, в глухих лесах не до излишеств. Кого удалось поймать, того и съел, – он усмехнулся сам над собой, весьма умело орудуя ножом и вилкой, что выдавало в нем человека из благородных. Отметив это, Кадашев невольно передернул шеей. Ничего, и не с такими господами приходилось дела иметь. Между тем, совершенно не замечая некоторого напряжения в Кадашеве, Никита Васильевич весьма любезно продолжал: – Как ваша семья? Как имение?

Взгляд Кадашева потеплел при упоминании о семье, и не без удовольствия он отозвался:

– Благодарю за участие, дорогой Никита Васильевич. Все своим чередом и молитвами моей милой женушки. Майское – рай на земле… Жду не дождусь отправиться домой, а то ведь здесь, правда, дышать нечем. Фабрики и заводы работают сутки напролет. Но ведь кто-то должен работать и давать стране топливо, хлопок, шелк, металл. Вы много путешествуете, Никита Васильевич, вот и про Рим рассуждаете. Неужели в Европах лучше? – Кадашев смачно облизал большой палец после съеденного осетра и в упор посмотрел на Шацкого.