— Теперь мы все идём на балкон. Зинаида, вы чудесно выглядите, платье под цвет ваших глаз.
А Зина, не смутившись, благодарно кивнула, и мы направились с ней в сторону сада. На балконе горели маленькие свечи в стеклянных подсвечниках, и мы, стоя возле перил. Просто вели какой-то непонятный никому разговор о том, что Митя очень доволен. Даня сейчас пытается найти общий язык с Сафроновым. У отца такое кислое лицо, как будто бы он недозрелых слив переел…
Все это было в контексте такого немножко сатирично диалога, и мы с дочерью посмеивались над какими-то репликами, и Настя только подбадривала нас:
— Правильно, правильно, девочки, абсолютно верная позиция, вы очень красиво смотритесь в кадре. Так, теперь нам нужен какой-нибудь мужчина, давайте мы найдём мужчину?
Зина по наивности своей тут же вскинула бровь, предложила:
— Я могу папу позвать…
Но Настя, поджав губы, покачала головой.
— Он нам не подходит. Знаете, такой злодей из сказки в кадре нам не нужен.
Настя сегодня была вместо мстителя и говорила моими мыслями, а я не представляла даже насколько она внимательная оказалась. Хотя за полгода она особо не влезала в мою жизнь и просто работала на меня.
Зина тяжело вздохнула и заметила:
— Ну, может быть, Гордея или Даню позвать.
Вариант зятя и сына меня в любом случае устраивал, но я все-таки заметила:
— Лучше выцепи где-нибудь Гордея.
Но пока не появился сын, Настя продолжила меня мучить и отвела к какой-то высокой вазе, возле которой я задумчиво смотрела вдаль. А вообще вся картинка с этой фотосессией была достаточно комичной, потому что гости оборачивались, кто-то слишком активный хотел пристроиться рядом, я не отказывала, а Настя в этот момент только закатывала глаза. Так я успела отфоткаться и с женой Самойлова, и получить один из снимков с Лапиным. И вообще вечер набирал обороты и был достаточно приятным, но самое главное, что мне до сих пор на глаза не попалась зазноба Альберта, и я определённо считала это хорошим знаком.
Минут через десять наконец-таки в поле зрения появился Гордей, он на ходу поправлял воротничок рубашки и выглядел очень уставшим. Когда он приблизился ко мне, поцеловал меня в щеку, я только спросила:
— Ты что, только с работы?
— Да, едва вырвался, там контракт один с нефтяником горит, надо было быстренько составить, так отец его ещё не успел посмотреть, поэтому зря только задерживался, но, с другой стороны, он ночью уже сможет его подписать и отправить.
Я развернулась к ребёнку, попросила, чтобы он слегка наклонился ко мне и, вытащив из-под пиджака воротник, аккуратно расправила его так, чтобы не было складок, провела пальцами по пуговицам, считая, все ли они чётко застёгнуты и нет никакого казуса, глянула на пряжку ремня, которая сидела ровно по центру и, сама себе кивнув, произнесла:
— Вот теперь можно сниматься.
И камера защёлкала снова, а Гордей, обнимая меня, как-то особенно нежно бормотал под нос:
— Вот столько суматохи, а всего лишь детский день рождения, они же могли настолько не нагнетать обстановку.
— Гордей, прекрати. Ну, в конце концов, все мы люди взрослые.
— Да, я понимаю, что взрослые, но это не отменяет того, что здесь чёртова прорва народу, которые приехали пожрать просто так.
— Гордей, — выдохнула я и покачала головой. В следующий момент мы поменяли локацию, и Гордей, встав таким образом, чтобы его не особо было заметно в кадре, произнёс:
