Все мы знаем, какую негативную славу имеет наша армия, но, похоже, для папы армейская жизнь показалась намного лучше, чем жизнь в полуголодной деревне, поэтому после года службы у него появилось желание остаться сверхсрочником.
– Бойся желаний своих, иногда они материализуются и совершенно не в той форме, в какой тебе хотелось бы.
– Ах, ты хочешь быть военным, – сказала папе судьба, – так будь им.
Служба срочная еще не успела закончиться, как началась Вторая Мировая война. Дивизию, где служил папа, перебросили из Монголии на передовую, а папа стал бойцом Южно-Украинского фронта, форсировал Днепр, за что получил орден, освобождал Европу, а закончил войну в Австрии, войну, но не службу. Служить было некому, и папу демобилизовали только в 1948 году.
Итак, девять лет он был военным, желание его исполнилось, но какой ценой. Ему двадцать семь: ни кола, ни двора, ни образования, ни профессии.
Сначала, после демобилизации, он поехал в Среднюю Азию. Сейчас нас возмущают толпы гастарбайтеров, прибывающих в Россию в поисках работы из стран когда-то нашего общего Советского Союза. А вот в те времена, наоборот, россияне ехали туда в поисках работы и из-за теплого климата. Вот именно климатом и привлек папу его двоюродный брат, который демобилизовался намного раньше и уже вместе с молодой женой обосновался там.
– Здесь, – писал он в письмах папе, – даже в одежде экономия. Зимы практически нет, не то что у нас.
Папа уговорился, но через какое-то время вернулся.
– Почему не остался там? – спросила я, когда стала взрослой.
– Змей там много, а я их боюсь, – ответил папа.
– Выходит, фашистов не боялся, а змей испугался, которые и вернули его на родину, где и встретил он мою маму Татьяну Кузьминичну, которая тоже была дочерью кулака, но не потомственного, как папа, а «сталинского».
После гражданской войны крестьянам раздали землю, поэтому рядом с селом, километрах в трех, появился поселок из двадцати дворов и назвали его Красная Поляна. Бабушка говорила, что такое название поселок получил оттого, что красных ягод летом на полянах много, но, скорее всего, не из-за ягод, а в честь красного цвета революции. Вот в этот поселок одним из первых и переехал мой прадед Наум со своими взрослыми женатыми сыновьями Антипом и Кузьмой и до 1930 года трудились на своей земле и крепко стали на ноги.
Когда же началось раскулачивание, то на улице оказался и мой дед Панкратий в Сергунькино и мой дед Кузьма в Красной Поляне. Но, Слава Богу, никуда не сослали и не потому, что в их селе раскулачивание проходило гуманнее, чем по всей стране. Просто, как ни странно, оба моих деда были не только кулаками, но еще и красноармейцами. В самом начале гражданской войны через их село проходил какой-то красноармейский отряд с огромным количеством обозов.
Командиру отряда нужны были дополнительные бойцы для охраны этих обозов, и он почему-то взял для этого молодых мужиков из зажиточных семей, и оба мои деда оказались в их числе. Отряд покинул село, а родные были уверены, что уже никогда призванных в Красную Армию мужчин их села в живых уже не увидят. Но прошло где-то полгода, и все они вернулись живые и здоровые, с документами бойцов Красной Армии.
При раскулачивании возникла проблема, которую решили довольно оперативно. Кулаками признали не моих дедушек, а их отцов, которые жили с ними и на тот момент уже были дряхлыми стариками. Дедушкам моим предложено было отречься от них. Конечно же, не отреклись. Раз так, то отобрали все, выгнали из домов, ну а ссылать куда-то дряхлых стариков, их отцов, какой смысл, и здесь с голоду долго не протянут.
