Посуда летела с верхних полок, тарелки и чашки разбивались вдребезги, ложки, вилки, ножи взмыли к потолку…
– Мне пришлось запечатать твою силу, но она все равно проявлялась, такую мощь не скрыть простым колдовством. Я понимала, что твоя энергия, твоя магия – будет как яркий огонь, притягивающий злых существ… Я пыталась скрыть ее присутствие амулетами, пентаграммами. А тех, кто пробивался сквозь магическую защиту – запирала в фотоаппарате.
Вдруг мама насторожилась, как будто услышала что-то, и раскинула руки, закрывая меня собой.
Я не понял, что произошло. Она вздрогнула, медленно повернулась ко мне, и я увидел, как из ее груди вылетает окровавленный нож.
– Мама! – закричал я, пытаясь подхватить ее. – Не-е-ет!
Она упала к моим ногам, содрогнулась и замерла.
Слезы катились по моему лицу, застилая глаза. Я стоял над ее мертвым телом, не в силах осознать то, что произошло.
Внезапно воздух стал сгущаться. Посреди кухни образовался вихрь, он то поднимался к потолку, то опадал, постепенно обретая очертания человека.
– Отец? – произнес я, не веря своим глазам.
– Как долго я ждал этого дня! – прорычал он. – Сегодня я проведу обряд, закончу начатое, и вся сила нашего рода будет моей!
Я отпрянул, ища, чем защититься. Лицо и тело отца становились все более четкими. По его полупрозрачному телу прошел электрический разряд, и он снова заговорил:
– О, ты совершил ошибку, выпустив меня в эту ночь! В Хэллоуин я вдвое… Нет, втрое сильнее!
– Значит, и я тоже! – воскликнул я.
Я понятия не имел, что делать, но внезапно по моему телу разлилось тепло. Когда мама умерла, печать, сдерживавшая мою магию, сломалась, волшебные силы вырвались на свободу. Мои руки вспыхнули ярким светом, и я повернулся к отцу.
– Прочь от Артура! – раздался дикий вопль, и на кухню ворвалась Агата.
Она все еще была ужасно бледной, но ей определенно стало лучше. Схватив висевший в воздухе нож, она рванула к отцу, но промчалась сквозь него и едва не упала.
Тот расхохотался:
– Смотри, что бывает с такими глупыми девчонками, как ты!
Он вдруг стал совсем плотным, настоящим. Резко притянув Агату к себе и схватив руку, в которой она держала нож, он одним движением полоснул ее по шее. Я бросился вперед, уверенный, что сейчас задушу его голыми руками. Голыми святящимися руками. Едва я коснулся его призрачного тела, как он зашипел от боли. Агата пошатнулась и закрыла глаза… Забыв про корчащегося от боли отца, я успел подхватить ее и вместе с ней опустился на пол. Зажимая рукой рану на ее шее, я прошептал:
– Пожалуйста… Не умирай… Прошу тебя.
Слезы лились из моих глаз, и я не мог их остановить. Я склонился над ней.
– Жаль, что так вышло, – едва слышно прошептала она. – Это я позвала твою маму на помощь…
Ее лицо исказилось от боли.
– Не умирай… Пожалуйста… Я… я люблю тебя! – проговорил я, не помня себя от горя.
Глаза Агаты раскрылись, она попыталась улыбнуться, но не смогла. Я слышал, как где-то рядом зашевелился отец. Я должен был подняться, чтобы вновь сразиться с ним, но не мог оставить Агату.
– Артур… – проговорила она. – Я могу сделать временную… петлю… Повернуть время вспять…
Я подумал, что мне послышалось, но она повторила, словно в бреду:
– Временную петлю… Ты сможешь разорвать ее, если вспомнишь…
– Вспомню, – пообещал я.
Я сжал ее холодную ладонь в своей руке и поцеловал.
Она посмотрела на меня зелеными глазами и прошептала:
