– Не пора ли нам, – зашептал на ушко богине Игорь Леонидович, – покинуть этот вертеп. У меня шампанское для такого случая заготовлено.
– Очень кстати. Я тоже думаю, пора. Кажется, ты созрел для серьёзного разговора.
– Перезрел. Ещё немного и выпрыгну из штанов.
– Очень мило с твоей стороны. С удовольствием насладилась бы этим зрелищем. Но говорить буду я. А ты слушай. И кивай, если понял.
Виктория Михайловна нежно опустила маленькую ладошку меж ног партнёра, ласково, но очень чувствительно сжала напряжённые возбуждением бубенчики, – тс-с-с, тихо, это наша с тобой интимная тайна. Имя Инга тебе знакомо? Инга Витальевна За-вад-ская. Я её мамочка. И не прикидывайся шлангом, я всё знаю. Кивни, что услышал, осознал, что больше не будешь. Помоги мне тебя простить.
Игорю было лихо. Одно резкое движение и…
– Да пошла ты, – попытался он вырваться, но резкая боль не позволила сопротивляться.
– Вот и умница! Забудь про неё. Не для тебя мама ягодку растила. Понимаю, что синтез гормонов и феромонов у тебя поставлен на поток. Испытала на себе технологию, сделала выводы. Могёшь!
Игорь Леонидович открыл рот, но игривая ладошка пришла в движение, вызывая неприятное ощущение, – не стыдно охмурять маленьких девочек? Можешь не отвечать, по глазам вижу – стыдно. Договорились? Вот и чудненько. Скажи, что я тебе нравлюсь, и танцуй, пока не устанешь. Приятно было познакомиться. Звони, если что.
Тебе уже от счастья не укрыться
Мы можем навсегда прощаться
Полу-во-сне, полу-в-бреду.
Я всё равно к тебе приду:
Мне просто некуда деваться.
Вадим Хавин
Зойка любила дружка своего больше жизни, оттого и дразнила. Время пришло девчонке невеститься, да и смелая, дерзкая была чересчур: одевалась намеренно в короткие платьица, специально для Витьки, грудью упругой прижималась, волосами распущенными щекотала, чтобы аппетит интимный разбудить, о существовании которого тот ни сном, ни духом не ведал.
Коленки голенастые специально для него напоказ выставляла, подол до трусиков якобы случайно задирала, за руку нежно брала, чтобы в глаза удобнее заглядывать, губы жадные до ласки подставляла.
Но Витька – телок: мычит, глаза зажмуривает. Сердечко волнуется, стукотит как движок у мотоциклетки. За метр беспокойный пульс услышать можно.
Зойке, конечно, приятно, но она взрослой стать решила, от своего желания не отступится. А уж коли игра в любовь в такую жаркую пору вошла, жди неожиданностей. Горячая кровь на такие безумства способна толкнуть – только держись.
Налюбоваться дружок не мог на узорчатые прожилки под её прозрачной кожей. Дрожал как осиновый лист, когда невзначай прикоснуться к подружке доводилось. Млел, созерцая божественное цветение беспечной юности.
Нельзя!
Мальчикам, вроде, можно до поры к запретной тайне прикоснуться (выдерут вицей да и только), чтобы опыт накопить, чтобы не опозориться, когда срок наступит, а девчонкам беда: позор на всю оставшуюся жизнь. Так уж повелось на селе – до замужества невинность блюсти.
Витька не может нарушить заветы предков, особенно в отношении Зойки. Они же с детства не разлей вода. Куда один, туда и другой. На селе все знали – рано или поздно эту неразлучную парочку свяжет судьба.
Знала и Зойка, что он застенчивый, робкий, но всё равно мечтала, – сейчас поцелует, обнимет.
Разве от такого подарка можно отказаться! Не дурак же он, в самом деле.
Представляла, как сладко будет вдвоём, – любит ведь, чего ждёт, телок? Вот она я!
