– А мы создали всего лишь его филиал, – тут же подхватил его мысль Цетлин. – Остров Пасхи-2. К тому времени, когда его найдут, статуи все развалятся.
– Ну, до моего времени статуи острова Пасхи сохранились в целости, – возразил ему Сейт. – Недавно их покрыли стабилизирующим составом, так что теперь им не страшны тысячелетия.
– Но второго острова Пасхи я что-то не припоминаю, – озадаченно почесал затылок Цетлин.
– Я тоже, – признался Сейт. – И, честно сказать, меня это несколько удивляет…
Закончить свою мысль он не успел. За дверью послышалась какая-то негромкая возня, после чего в дверном проеме возникла фигура Старосты.
– Все! Я умер! – Цетлин растянулся на циновке и сложил руки на груди.
Войдя в хижину, Староста произнес традиционное приветствие: «Иа ора на», – после чего присел на циновку, скрестив ноги.
– Иа ора на, – ответил ему Сейт.
Староста посмотрел на спину Цетлина, молча и неподвижно лежавшего на боку, повернувшись лицом к стене.
– Ма, я удивлен, – негромко, но с укором произнес Староста. – Почему ты больше не делаешь моаи?
Цетлин что-то тяжело и невнятно прохрипел.
Староста удивленно посмотрел на Сейта.
– Что случилось с Ма?
– Он заболел, – соврал Сейт, старательно отводя взгляд в сторону от умных и проницательных глаз Старосты.
– Но разве ты не лечишь всех людей на острове, Сей? – спросил Староста. – Почему же ты не можешь помочь Ма?
Сейт в растерянности потеребил бороду. Он не знал, что ответить. Умные, всепонимающие глаза Старосты вновь взглянули на спину Цетлина.
– Ма, ты же знаешь, как нужны людям моаи, которых умеешь делать только ты один, – произнес он мягким, всепрощающим голосом. – Ты же знаешь, какую радость доставляют они всем: женщинам, мужчинам, детям, старикам. Почему же ты больше не хочешь приносить нам радость?..
Староста говорил долго и убедительно, говорил до тех пор, пока Цетлин не поднялся с циновки и не сказал:
– Достаточно! Я иду делать нового моаи.
– Не выдержал? – сочувственно спросил по-русски Сейт.
– Как я мог выдержать? – развел руками Цетлин. – Этот старик сумел бы уговорить даже каменную статую!
Едва только Староста вышел за дверь, как Цетлин упал на колени и воздев руки к крыше хижины, возопил пронзительным голосом:
– Господи! Чем я прогневил тебя?! Ты видишь, я превратился в халтурщика! Почему я должен лепить этих каменных моаи со скоростью фордовского конвейера?
Староста снова заглянул в хижину. На лице его было выражение серьезной озабоченности.
– Со мной все в порядке, – заверил Старосту Цетлин.
Поднявшись на ноги, он взял с полки пси-преобразователь и, обреченно потупив взгляд, направился к выходу, на ходу бросив Сейту:
– Собирай после обеда свою бригаду.
На втором году пребывания Сейта и Цетлина среди аборигенов на острове появились новые люди: трое белых людей, аккуратно подстриженных и выбритых, одетых в белые шорты и разноцветные майки. Цетлин увидел их утром на берегу в окружении ликующих туземцев, встречающих незнакомцев с таким же энтузиазмом, как когда-то они встречали его. Только было не похоже, что эти трое ухоженных парней добирались до острова вплавь.
Цетлин бросился в хижину за Сейтом.
– Жан-Поль! На берегу люди! – крикнул он, откинув дверь в сторону.
– Какие люди? – не понял Сейт.
– Цивилизованные! Европейцы! В ботинках! – схватив Сейта за руку, Цетлин потащил его к выходу. – Пойдем, сам увидишь!
Все еще не понимая, что происходит, Сейт последовал за Цетлиным.
