Всё помнят города - страница 15

Она поднесла к лицу руку и убрала за ухо прядь волос. Присмотревшись, я заметил у неё на виске ни то, синяк, ни то ссадину, как будто от удара чем-то тяжёлым и твёрдым. Страшная догадка пронеслась у меня в уме. Я подумал, что после такой травмы и пережитого потрясения, этот переезд в никуда, мог быть спонтанным решением, принятым в порыве отчаяния. Возможно Елена только начала приходить в себя. И я не был бы городом, если бы всё так оставил! Худшие из нас – и те, старались обезопасить гостей, дать им ночлег и ужин. Это негласный закон, которому следуют все без исключения города и свести гостя с нужными людьми – любому из нас под силу.

Всё, что от меня требовалось – это выстроить цепочку простых обстоятельств, которые люди привыкли называть совпадениями, везением, или чередой неудач. Я пробежался взглядом по окрестным дворам и нашёл в одном, за высокой аркой, своего благодетеля. Того, в чью честь сегодня на привокзальной был весь этот шум. Если Коршунов намерен стать моим мэром, он должен проявлять заботу и о моих жителях, и о гостях, следуя закону гостеприимства.

В эти минуты он как раз вернулся из автопарка, въехал под арку во двор, и загнал свою машину в гараж. Автомобиль, на котором он ездил, был довольно доступной немецкой марки, скромных размеров, и цвета непримечательного. А вот кирпичный гараж, где Афанасий хранил эту железную колесницу, походил на настоящую крепость. Там имелся телевизор и мягкий диван, холодильник с пивом, биотуалет и стеллаж для журналов, которые он любил полистать, сидя в кабинке личных удобств. Словом, всё для досуга и отдыха, кроме часов и будильника. Этот гараж служил своему хозяину неким укрытием от времени, суеты, спешки, и бесконечных забот.

Проведав свою кирпичную крепость и оставив машину там, Коршунов поднялся к себе на этаж, где уже слышен был радостный лай за дверью. Его любимец, чёрный полуволк Баргест, учуял хозяина и готов был его встречать. Как только Афанасий отворил дверь квартиры, четвероногий друг тут же вцепился ему в штанину, сердито рыча, и тем самым браня его за столь позднее возвращение. Тот и сам чувствовал себя виноватым.

– Es tut mir leid, junge, – произнёс он, потеребив за загривок пса. – Spazieren gehen.[1]

Я говорил, что собаки – это лучшие друзья не только людей, но и городов? Для нас они такие же жители, только более чуткие. Афанасий никогда не водил своего пса на поводке, не надевал на него намордник, и относился к нему, как к личности. Баргест был ему точно брат, и доверие хозяина оправдывал полностью, всегда держался с достоинством, на счастье соседей. Этот пёс не приносил палку, не лаял на велосипедистов, на кошек смотрел свысока, а собаки его просто не задирали. Умный, послушный и сдержанный, Баргест был верен Афанасию и на прогулке обычно не убегал далеко, словно его охраняя. Но не сегодня!

Едва оказавшись на улице, Баргест уловил мой призыв и, поскулив хозяину, метнулся из двора через арку. Под аркой он ненадолго остановился, оглянулся назад и снова позвал Афанасия. Тот поспешил к нему, понимая, что такому поведению пса наверняка есть причина, и это, уж точно, не пробежавшая кошка. Баргест был чем-то встревожен и Афанасий верил его чутью. Вбежав под арку, он и сам обратил внимание на больничный парк, а Баргест уже пересёк проезжую часть и пролез под ограду.

– Oh, nein, bruder, – окликнул Афанасий своего пса. – Hier ko: nnen sie niclt! Barghest!