Всё помнят города - страница 45

– Даст Бог, загляну, – обещал Иван. – Но Вы, всё же укажите мне в Судный дорогу.

Настоятель вздохнул, потом покряхтел и принялся зажигать семисвечник.

– Вот выйдешь за наше село, пройди на восток через большое сельское кладбище, – стал объяснять он Ивану. – Долго идти придётся, два посёлка оно собрало, а за ним увидишь большую просёлочную дорогу. Она тебя в Судный и приведёт. Как реку перейдёшь, так сразу и окажешься в этом городе.

– Ещё раз, большое спасибо, батюшка Игорь, – с теплотой произнёс Иван.

– Не говори ничего, не надо. Плохой это грех пустословие, – проворчал тот себе под нос – Ступай, ступай, пока народ не собрался. Сейчас пономарь и служка придут, а я тут, нет бы Часы начинать – с тобой праздно беседую. Некрасиво будет.

Крепцов понимал его беспокойство и, конечно, покинул алтарную комнату. В дом, где вырос, стучаться не стал, а лишь постоял молча возле его калитки. Две сторожевые собаки облаяли его через забор, но хозяева во двор и не глянули. Возможно, их не было дома. Знакомая ему с детства старая облепиха всё так же росла на заднем дворе, правда в этом году на ней почти не было ягод. И грядки, за которыми некогда так старательно ухаживала матушка Ксения, пустовали у новых хозяев. Иван с нежной грустью поглядел на высокую садовую бочку, в которую любил окунаться, когда ещё помещался в ней целиком. А возле неё, по-прежнему, торчал пень, с которого он туда забирался.

Мимо дома, по сельской улице, пронеслись трое ребятишек, два мальчика и девчушка. Увидев незнакомого человека в церковных одеждах, они в недоумении оглянулись.

– Здравствуйте, – на всякий случай поздоровался с ним загорелый чернявый мальчик.

– А я вас в церкви не видела никогда, – сказала за ним девочка, лет восьми, с тёмными хвостиками.

Крепцов улыбнулся им, и хотел было объяснить, что родился здесь и когда-то жил в этом доме, но сразу поймал себя на мысли, что почему-то не помнит этих детей. А ведь, до своего отъезда, он знал на селе каждого человека, и узнал бы любого даже сейчас.

– Вы сами-то, чьи ребятишки? – спросил их Крепцов. – Я тоже что-то вас не припомню…

– Меня Вика зовут, – сразу представилась ему девочка.

– Я Антон, из Марусино, – сообщил мальчик с шоколадными кудрями, и показал на загорелого друга. – Это Егорка Сапожников, он вообще не здешний, из Вереи.

– А в Верее тоже лес горит, – не к месту сказала Вика. – И даже ещё, чем у нас, сильнее!

Их смуглый, наголо бритый товарищ ничего не ответил, и даже одёрнул друзей.

– Пойдёмте, – сказал он ребятам. – Вас что, родители ничему не учили?

Дети пошли дальше, казалось, уже позабыв о встрече, а Крепцов с грустью поглядел им в спины и молча вздохнул. В родном посёлке он теперь ощущал себя совершенно чужим, и не было больше здесь для него места.

Кимаир видел всё это глазами Ивана, и у него самого вдруг что-то кольнуло в груди.

– Всё, хватит, – решительно произнёс он, убрав со строки руку.

Буквы в имени на строке моментально погасли. Кимаир протянул дощечку Сияну.

– Положи к себе, – сказал он – Всё равно ты не отвяжешься от меня, пока мы не приедем в Судный.

Глядя на них мысленным взором, я понимал, что Сиян и по прибытии ко мне, от него ни за что не отвяжется, но торопить события сейчас было совсем ни к чему. Они вместе напоили коня, и уселись на него вдвоём, точно братья. Такие разные, и такие похожие, как бы ни было это странно. Я с нетерпением ждал у себя их обоих, и указал Ифелу самый короткий путь. А он пролегал через рощу, в которой росли дубы, и на деревьях было полно надсечек. Это было красивое безлюдное место. Берёзы белели там, среди стройных рябинок и пышных клёнов, а у подножия их стволов густо росла крапива и лебеда. Единственная тропинка тянулась к востоку, через овраги и рытвины, заросшие лопухами. Её то и дело преграждали коряги и ветки, покрытые мхом. Но Ифелу были нипочём такие препятствия, он продвигался вглубь леса, как вольный олень, перескакивая через ручьи и канавы.