Джонни уселся рядом с Джеком, поговорил с ним, погладил по волосам, и тот успокоился.
– Гомер? – вдруг окликнул меня Джек.
– Да, Джек? – ответил я.
– Послушай, ты не покажешь мне тот фокус с мухами?
Я удивился: надо же, помнит такое!
– Я бы и рад, Джек, – ответил я, – только мух тут нет. Сезон мух в этих краях еще не наступил.
И тут вдруг Джек запел тихим и хриплым голосом:
– Может, и есть мухи на вашей макухе, но только не на моей! Правильно, Чамма?
Я понятия не имел, кто такой этот Чамма, но кивнул и похлопал его по плечу. Оно было горячим и липким от пота.
– Правильно, Джек.
Под глазами у него залегли большие пурпурные круги, губы пересохли и потрескались. Он сильно исхудал. И еще я отчетливо ощущал исходивший от него запах. Запах мочи, но это не так уж страшно. Гораздо хуже был тот, другой запах – гангрены. А Джонни, так тот даже виду не подавал, будто от Джека дурно пахнет.
– Пройдись на руках. Сделай это для меня, Джон, – вдруг попросил Джек. – Ну, ты ведь умеешь.
– Минутку, – ответил Джонни. И налил Джеку стакан воды. – Вот, выпей прежде. Смочи глотку. А потом посмотрим, смогу ли я пройтись посреди комнаты на руках. Помнишь, как я бегал на руках на фабрике, где мы шили рубашки? Добежал до самых ворот, только там они меня скрутили и кинули в яму.
– Помню, – сказал Джек.
Но той ночью Джонни не пришлось ходить на руках. Джек отпил глоток воды из стакана и тут же вырубился, заснул, привалившись головой к плечу Джонни.
– Он умрет, – сказал я.
– Не умрет, – сказал Джонни.
Наутро я спросил Джонни, что нам теперь делать. Что мы можем сделать.
– Выудил из Макклюра имя одного парня. Джой Моран. Макклюр говорит, будто бы он был посредником при похищении Бремера. И что он сможет вылечить Джека, но это обойдется мне в тысячу баксов.
– У меня шесть сотен, – сказал я. Я бы с радостью расстался с этими бабками, но только не ради Джека Гамильтона. Потому как никакой врач Джеку уже не помог бы, это и ослу понятно, ему нужен священник. Но я делал это ради Джонни Диллинджера.
– Спасибо, Гомер, – сказал он. – Ладно, я пошел, вернусь через час. А ты присматривай за нашим малышом. – Но смотрел Джонни кисло. Он знал, что, если Моран не поможет, нам придется убраться из города. А стало быть, предстоит везти Джека обратно в Сент-Пол и попытать счастья там. И мы прекрасно понимали, что означало возращение в этот город на украденном «форде». Этой весной 1934 года все мы трое – я, Джек и особенно Джонни – числились в списке «врагов общества», составленного Дж. Эдгаром Гувером.
– Что ж, удачи тебе, – сказал я. И огляделся. Меня уже давно тошнило от этой комнаты. Все равно что вернуться в Мичиган-Сити, только еще хуже. Потому что ты всегда уязвим, особенно когда в бегах. И здесь, в этой комнатушке у «Мерфи», мы были особенно уязвимы.
Джек невнятно пробормотал что-то, потом снова вырубился.
Возле его койки стояло кресло с подушкой. Я снял подушку и уселся рядом с Джеком. И подумал: долго ему все равно не протянуть. А когда Джонни вернется, просто скажу, что бедный старина Джек испустил последний вздох, отдал Богу душу, отмучился наконец. И подушка снова будет лежать в кресле. Нет, я делаю это для блага Джонни. И Джека – тоже.
– Вижу тебя, Чамма, – вдруг отчетливо произнес Джек. Надо сказать, он перепугал меня просто до смерти.
– Джек! – окликнул я его, упершись локтями в подушку. – Ты как, а, приятель?
