– Тсс, – прижала палец к губам женщина, – там кто-то есть.
– Да я здесь, я. – В комнату вошел высокий худощавый мужчина с коротко подстриженными седыми висками.
– Ах, это вы, Слава. Зачем матушку пугаете? Могли бы для начала зайти поздороваться, – пожурил его доктор Краснов, вводя в вену больной лекарство.
Лизавета Саввична жестом попыталась остановить его, и он укоризненно покачал головой.
– Избаловали сына, Лиза. Даже сейчас жалеете, слова не даете сказать.
– А вы все такой же, – саркастически засмеялся Слава, – все бы вам поучать да поучать.
– Как вы стали похожи на своего отца! – вдруг воскликнул Краснов, разглядывая его. – Тот же жесткий взгляд, те же скулы, нос и…
– Хватит!
– Помилуйте, – примирительно произнес доктор, – разве можно так долго ненавидеть? Сколько лет уж прошло, как отца нет, а вы все помните.
– И никогда не забуду.
– Простите его, и вам сразу станет легче.
Не отвечая, мужчина вышел, хлопнув в прихожей дверью так, что посыпалась штукатурка.
– Вот видите… – со слезами на глазах обратилась к врачу Лизавета Саввична. – Ну что мне делать? Думаете, он отца ненавидит, а меня любит? Он и меня не любит. Забыть не может, как я его в детстве оставляла, когда на гастроли уезжала. Но что же мне было делать?! Не таскать же мальца с собой. Да и ведь с родным же человеком оставляла, не с чужим.
– Лиза, право слово, ваш сын уже давно повзрослел, он сам отец, и не думаю, что столь уж хороший. Какое право он имеет судить вас?
– Да, Томочку жалко, – всхлипнула Лизавета Саввична, – совсем он ею не интересуется. А такая девочка хорошая растет!
– Давайте еще укольчик успокоительного сделаю, затем обо всем забудем и поспим. Вам сейчас нельзя нервничать, может новый приступ случиться.
Доктор дождался, когда старушка мерно задышала и веки ее смежились, тихо собрал разбросанные по столу инструменты в саквояж и, захлопнув за собою дверь, ушел.
На подходе к дому, указанному в записке незнакомцем, толпились зеваки. Несколько человек задирали головы и, тыча пальцами куда-то вверх, что-то обсуждали, остальные возбужденно галдели, жестикулируя и время от времени шикая друг на друга.
Недалеко от подъезда стояла карета «Скорой помощи», а еще дальше – милицейская машина. Никита остановился перед ступеньками в нерешительности и, старательно вытягивая шею, попытался разглядеть, какие номера квартир написаны над дверью. Мимо него прошла худенькая женщина в платке и направилась прямо в подъезд.
– Гражданочка, вы куда? – рыжий конопатый участковый перегородил ей дорогу.
– Как – куда? – растерялась та. – Домой…
– Придется подождать.
– Чего подождать? – не поняла она.
Милиционер скосил на нее глаза и нехотя ответил:
– Конца осмотра места происшествия.
– К-какого происшествия? – женщина от волнения начала заикаться и побледнела. – У меня ребенок там один, как же я могу ждать…
В этот момент из подъезда санитары вынесли носилки с телом, полностью покрытым простыней.
– Из пятьдесят шестой квартиры это, – многозначительно произнесла бабуля в коричневом платке, по виду – типичный завсегдатай лавочно-дворовых посиделок. Такие все обо всех знают, а чего не знают – то приврут. – Мне всегда эта квартира не нравилась. Тихая какая-то, вроде бы и не живет никто, а я-то вижу: бывают в ней.
Никита достал записку, полученную утром с фотографией, и сверился с адресом. Все верно – квартира пятьдесят шесть, именно туда ему и нужно.
