– Не брошу, – разлепил он губы, чувствуя, что его больная голова лежит на коленях Ларисы. – Знаешь, за что я свою мать простить не могу?
– За что? – судорожно всхлипнула она.
– За свое имя. За Пашеньку, за Павлика, за Павлушу. Она десять лет как умерла, а я все равно Павлуша. – Павел медленно приподнялся и сел, держась за голову. На Мальвинии была ночь, значит, без сознания он пролежал почти пять часов. – Когда ко мне Павел Антонович обращаются, не всякий раз откликаюсь – не понимаю, что меня зовут, ведь я ни хрена никакой не Павел Антонович, я толстый, нервный Павлуша, снова забывший надеть шарфик и шапочку. И все, чего я добился, все, что так выгрызал, до чего дотягивался в этой жизни – только для того, чтобы перестать быть Павлушей. Чтобы шапочку неподъемную снять и шарфик-удавку размотать. Ты понимаешь? И к чему я пришел? Где я? На другой планете с разбитой головой и подозрением на инсульт. С бабой, которую я обхаживал, чтобы она слила нам активы своей компании. Не далековато ли меня завели шапочка с шарфиком?
– Можешь не расстраиваться, я с самого начала знала, зачем и почему ты меня обхаживаешь. – Лариса вытерла слезы и, намочив какой-то лоскут в прозрачной жидкости из пищевого контейнера, принялась аккуратно вытирать кровь с его лба. – Решила тебе подыграть.
– Подыграть? Почему? – покосился на нее Павел.
– Потому что мне хотелось мужчину. Такого вот умного, ухоженного, красивого мужчину, который стал бы спать с десятком молоденьких модельных сучек, но не обратил бы на меня внимания, как бы я ни навязывалась. А так тебе пришлось за мной даже поухаживать. – Лариса улыбнулась, выжимая лоскут. – Мне было приятно, честное слово.
– И ты слила бы мне активы? – Павел поморщился, трогая затылок.
– Нет, не слила бы. Как ты себя чувствуешь?
– Вроде ничего.
– Соображаешь?
– Да.
– Тогда очень тебя прошу, – Лагутина подвинулась к нему вплотную, взяла его лицо в ладони и проговорила, глядя в глаза, – перестань, наконец, быть Павлушей. Придумай что-нибудь и спаси нас. Верни нас домой.
– В водичку сейчас мокнусь для начала, ладно?
Стянув одежду, мужчина, неуверенно ступая, побрел к едва слышно плескавшейся в потемках воде. Купаясь, он не мог не вспомнить слова Виктора о том, что водоем целебный: болевые толчки стихли и прекратились почти мгновенно, стоило только нырнуть с головой. На берег Павел вышел, чувствуя себя молодым и сильным. Не без удовольствия ощущая, как покалывает кожу высыхающая влага, он оделся и поинтересовался, остались ли сигареты. Лагутина молча прикурила и протянула ему. Затянувшись, Павел подошел к ограде и уткнулся лбом в изящные белые прутья. Там, за решеткой, кипела жизнь и летали светомузыкальные шары…
– Глобус Сатурна купить не желаете?.. – слабо донеслось откуда-то из полумрака ухоженных аллей.
– Желаю! – что есть сил крикнул Павел Антонович, не совсем, впрочем, понимая, зачем он это делает. – Желаю! Сюда! Сюда иди! Я хочу купить глобус Сатурна!
– Паш, ты что делаешь? – подскочила испуганная Лариса.
– Оттащи вещи подальше в темноту, чтоб внимания не привлекали. – Он лихорадочно ощупывал карманы в поисках коробочки с тонкими каменными спилами. – И сама там сядь, чтоб тебя не видели. Сюда! Сюда! Хочу глобус Сатурна!
Аккурат к тому моменту, когда Лагутина затаилась вместе с багажом в темноте, к забору неуверенно подошел коротышка в шляпе.
– Здравствуй, – заулыбался Павел, держась дрожащими от возбуждения руками за прутья. – Мы уже виделись, помнишь? Я гулял с женщиной по набережной, а ты мне свой Сатурн предлагал, помнишь?
