Райделл достал бразильские очки, надел их и пробежался глазами по списку в поисках токийского номера, который дал ему Ямадзаки. После трех гудков кто-то поднял трубку, но очки не смогли определить координаты ответившего телефона. Тоже мобильный, наверно.
На линии была тишина, но она имела текстуру.
– Эй, – сказал Райделл, – Ямадзаки?
– Райделл? Говорит Лейни… – Внезапный взрыв кашля, потом мертвая тишина, словно ткнули кнопку «убрать звук».
Когда Лейни вновь вышел на связь, голос его звучал полузадушенно.
– Извини. Ты где сейчас?
– В Сан-Франциско, – ответил Райделл.
– Это я знаю.
– В забегаловке на… на… – Райделл листал меню GPS, пытаясь в него войти, но очки упорно показывали что-то вроде транзитных карт Рио.
– Ладно, не суть, – сказал Лейни. Говорил он устало. (Который час, интересно, по токийскому времени? Все это есть в меню телефона, если бы только Райделл в нем разбирался…) – Главное, что ты там.
– Ямадзаки сказал, у тебя тут для меня дельце.
– Да, – ответил Лейни, и Райделл вспомнил свадьбу двоюродного брата: голос Кларенса тогда прозвучал так же радостно, произнося это слово.
– Может, скажешь, что за дельце?
– Нет, – сказал Лейни, – а вот аванс заплачу. Деньги наличными по первому требованию, пока ты там, во Фриско.
– А то, чего ты от меня хочешь, – оно как, законно?
Повисла пауза.
– Не знаю, – ответил Лейни. – Что-то из этого, может, никто вообще никогда не делал, так что – трудно сказать.
– Что ж, думаю, мне нужно знать побольше, прежде чем возьмусь, – сказал Райделл, прикидывая, как, черт побери, он вернется в Лос-Анджелес, если тут ничего не выгорит. И есть ли вообще смысл туда возвращаться.
– Можешь считать, что надо найти пропавшего без вести, – сказал Лейни после очередной паузы.
– Имя?
– Отсутствует. Или, вернее, у него их несколько тысяч. Слушай, ты же любишь разную полицейскую фигню, правильно?
– Как это понимать?
– Только без обид; сам же травил всякие полицейские байки, помнишь? О’кей. Короче, тот, кого я ищу, великий мастер не оставлять следов. Ничего никогда нельзя обнаружить, даже глубочайший количественный анализ ничего не дает. – Лейни имел в виду что-то связанное с веб-поиском; собственно, этим он и занимался. – Он только присутствует физически, и все.
– Откуда ты знаешь, что он присутствует, если он не оставляет следов?
– Потому что умирают люди, – ответил Лейни.
И ровно в этот момент по обе стороны от Райделла за стойку уселись люди, резко пахнуло водочным перегаром…
– Я перезвоню, – сказал Райделл, прикрыв подушечку микрофона и стянув с головы очки.
Кридмор, радостно скалится слева.
– Как оно? – сказал Кридмор. – А это, знакомься, Мэри-Джейн.
– Мэриэлис.
На табурете справа от Райделла – крупная блондинка в летах, верхняя половина торса туго затянута чем-то черным и блестящим, а неутянутая часть образует ложбину, в которую Кридмор мог бы с легкостью засунуть одну из своих пинтовых бутылок. Райделл почуял что-то бесконечно усталое в ее глазах, некую смесь страха, покорности и слепой, машинальной надежды: для нее не были добрыми ни это утро, ни этот год, ни, возможно, вся жизнь, но в этих глазах было что-то, что хотело ему понравиться. Чем бы это на самом деле ни было, оно помешало Райделлу встать, схватить сумку и выйти вон, а ведь именно так, он прекрасно знал, ему и стоило поступить.
– Ты чего, блин, даже не поздороваешься? – Дыхание Кридмора было токсичным.
