Я снова вернулся к своим конвертам. Уж очень заманчивым и невообразимо высоко оплаченным было предложение поехать в Грецию. И так сильно хотелось насолить Джесс, ведь она, по сути, приняла решение за меня. Да еще так, что отказаться практически невозможно. Может, всё-таки на Аляску? Я просмотрел контракт еще раз. Никаких штрафных санкций не было. Только возврат чека или его уничтожение при отказе. Комиссионные Джессике возвращать бы не приходилось. Никто не в проигрыше. Я представил себе огромного улыбающегося Оуэна, больше похожего на здоровяка-лесоруба из сказки, чем на ученого, который полгода роется в земле, песке и камнях, а следующие полгода сидит за компьютером, рассказывая об этом. Особенно смешно в его огромных руках смотрелись современные телефоны, ведь самый большой из них он, как правило, держал двумя пальцами, а уж как набирал номера, мне так и неизвестно.
Взяв в руки второй конверт, я почувствовал, что он намного плотнее и чуть тяжелее первого, хоть в первом и было огромное количество бумаг. Я внимательно осмотрел его. Только на задней стороне была еле заметная надпись, больше похожая на брак типографии. Я пригляделся. Удалось рассмотреть, скорее, угадать слова: In Hoc Signo Vinces. Латынь. Что-то знакомое, но откуда – ассоциаций не вызывало. Содержимое было жестким и плоским. Я решил его не открывать, а положил в жесткий несессер, который стал собирать. До самолета оставалось около пяти часов. Как ни старался я шутливо бороться и противостоять, но выбранное Джесс решение я безусловно, принял, «капитулировал ввиду полного преимущества противника». Хотя кто уж, а Джесс никогда мне противником не была.
Начав собираться, я проверил целостность рюкзаков и был рад, что интуиция меня не подвела, и я совершенно вовремя купил новый, с четырьмя отделениями «четкий и прочный», как написали на бирке, рюкзак. Он оказался довольно вместительным, и в него убралась большая часть моих вещей. Старый, хоть и живой, но для путешествия не годился, лямки были на грани отрыва, а рисковать смысла не было. Он занял почетное место в шкафу. Так его сочтут забытым и поместят на три года в специальную камеру, а потом продадут, если его никто не востребует. Удобный способ оставить вещь на хранение, да еще бесплатно.
Собравшись, я спустился вниз, чтобы рассчитаться и сдать карту от номера. Снова на страже ключей стоял Санти. Он провел все процедуры для выезда в считаные минуты, а когда я протянул ему руку, прощаясь, он взял ее на восточный манер – двумя своими, и посмотрел мне в глаза:
– Мистер Кочетоф в этот раз ненадолго к нам. Я вижу, его зовут новые познания. Он тоже их ищет. Значит, они точно встретятся.
– Не знаю, Санти, ты всегда очень внимателен и добр, – я медленно повернулся и вышел на улицу. Поднявшегося беллбоя, который хотел мне помочь с багажом или вызвать такси, Санти остановил жестом руки.
Я остановился тоже, так как остался вопрос, который я не мог не задать:
– Санти, мне вчера доставляли почту?
– Вечером была не моя смена. Но я сейчас посмотрю записи, – старик нагнулся к большой книге. – Нет, сэр, никаких записей нет. Но если появятся – вам сообщить?
– Спасибо, будет не лишним, – я повернулся и быстро пошел к выходу.
Меня всегда удивлял способ общения индийцев. Они всегда говорили тебе о тебе так, как будто видели твои мысли, иногда отвечая на вопросы до того, как ты их задал. Это было необычно, но я привык.
