Конечно, в детском саду было много игрушек, каких у него не было, и быть не могло. Нравились сказки, которые им читали воспитательницы, особенно волшебные с приключениями, нравились утренники и подарки на Новый год, когда единственный раз в году им давали диковинные мандарины. Летом их вывозили на дачу в сосновый бор. Сначала отправляли на дачу вещи. Приезжал грузовик, в кузов грузовика складывали матрасы, одеяла, простыни, кастрюли, горшки. Вся эта кутерьма будоражила воображение, особенно, когда ехали в первый раз. Машина увозила все вещи и возвращалась за детьми. В кузове были скамеечки, на них садились дети, воспитатели и нянечки по бокам, ближе к бортам. Жить в лесу было здорово, сколько животных он увидел впервые в жизни именно там, на даче.
Но за все эти блага, игры и вкусную еду, приходилось расплачиваться – выполнять режим! Особенно не нравилось спать днём, или, хотя бы, лежать тихо и не разговаривать. Не нравилось и вставать рано утром, особенно зимой. Печка к утру остывала, пол и воздух в комнате холодные до того, что невозможно высунуть лицо из-под одеяла и встать голыми ногами на пол, а тебя будоражат: «Витя, просыпайся, вставай, надо в садик!». Темно, кажется, что ночь ещё не кончилась. Только редкие фигурки прохожих, бегущих в морозном тумане в сторону завода, подсказывают, что утро наступило. Тебя укутывают, заворачивают даже в шаль, но холод пробирается через нос, между варежкой и рукавом, через металл самодельных, сваренных из стальных прутьев санок. Согреваешься только во время завтрака, и так мучаются дети два месяца в году, пока стоят самые сильные морозы, по 30—40 градусов. Через три года, в старшей группе у него появились единомышленники. Началось всё с разговоров о том, как надоело ходить в детский сад. Им не нравилось рано вставать, особенно зимой, не нравилось ходить парами за ручку. Хотелось простора, самими придуманных игр во дворах. К лету уже начали думать, что же сделать, чтобы в сад не ходить. Сначала пришла в голову мысль – заболеть! Ведь когда они болели – их оставляли дома. Но сразу поняли, что болеть долго, да ещё всем вместе, не получится. Тогда Витёк предложил радикальный вариант: «Надо сад сжечь! Пока новый построят, мы уже в школу пойдем!» Школа была желанной, представлялась воротами во взрослую жизнь. Мишка принес из дома патрон, Витёк – спички. На прогулке набрали сухой травы и стали носить её в летний туалет.
Они представляли, как от сухой травы загорится порох в патроне, потом деревянный туалет, потом от туалета и здание детского сада – опыт разжигания костров и печек у всех был. Трава дымилась, но патрон не взорвался, да и мокрый обоссанный пол никак не разгорался. На их частые походы в туалет обратили внимание воспитатели. Затоптали тлеющую траву и привели всех к заведующей. Поставили в коридоре перед кабинетом, чтобы остальные дети видели, как они стоят, опустив головы. Быстро выяснили, кто принёс спички – Витёк сам сознался. Заведующая сбегала за прутиком и отстегала его по ногам. Он подпрыгивал, стараясь увернуться. Было больно и обидно, что все смотрят на него. Дома бьют, в садике тоже лупят. Не подумайте, что детей в детских садах тогда били. Но собственного сына кто запретит? Хорошо ещё, что и мать и воспитатели приняли это за обычное баловство со спичками. О далеко идущем замысле никто так никогда и не узнал
