Всё зелёное - страница 12

— Ещё как светло. Уже не знаешь, куда от этого солнца деться.

— А у меня перед глазами ночь.

— Черные круги, да? Это, наверное, из-за жары.

— Нет. Просто чернота.

— Ну, что? Отошла? — послышался сверху немолодой, чуть запыхавшийся женский голос. — Нашатырь ещё нужен?

— У неё что-то странное. Говорит, что не видит.

За подбородок ухватили горячие сухие пальцы.

— Посмотри на меня.

Я послушно подняла голову, но куда смотреть, было не совсем понятно.

— Голова кружится?

— Уже нет.

— Нигде не болит?

— Нет.

— Когда падала, ни обо что не стукнулась?

— Я не помню.

— Саша, дай ей воды.

Придерживая за спину, девушка сунула мне в руки пластиковую бутылку.

Я сделала глоток и, прислонив ладонь к горлышку бутылки, набрала в неё немного воды. Быстро плеснула её себе в глаза и хорошенько потёрла их. Прохлада приятно освежила, густая чернота, казалось, отступила, но всё по-прежнему было тёмным и мутным.

— Расскажи ещё раз, как она упала.

— Да как-как? Обычно, — ответила Саша. — Просто пошатнулась. Но мы же на крыше стояли, и я испугалась, что сброситься хочет, поэтому сразу схватила. Она просто мешком на мне повисла, ну, я её и положила. Аккуратно. Честное слово.

— Головой ни обо что не билась?

— Не билась.

— Точно?

— Почему ты мне никогда не веришь?

— У меня иногда бывают обмороки, — призналась я. — Когда переживаю сильно. Но такого не было никогда.

Я почувствовала на щеках лёгкое дыхание, должно быть, женщина заглядывала мне в глаза.

— Надо же было амавроз словить. Я только слышала, что такое бывает. Так, Саш, веди её в изолятор. Там свежо. Пусть полежит. Успокоится. Приду — укол сделаю.

— Может, ты её сама отведешь?

— Нужно неотложку дождаться. Представляю, что будет, когда достанут из-под завала этого смертника. Сплошное мясо.

— Мама! — шикнула на неё Саша, помогая мне подняться. — Его зовут Артём.

Мы немного прошли по мягкой земле и выбрались на жаркий асфальт. Странные, неестественные ощущения, как будто играем в какую-то детскую игру. Ещё пара шагов и можно будет открывать глаза.

Скрипнула калитка. Одной рукой Саша обнимала меня за плечо, другой, направляя, придерживала за локоть.

Слева от нас очень громко играла музыка.

We found love…[1]

Такая жизнерадостная, танцевальная песня из беспечных детских времен.

Мама была против МТV. Но ей нравилось, как я дурачусь перед телевизором. Она хлопала и смеялась. А я весело прыгала, размахивая руками и ногами. Во мне бурлило столько энергии, что ещё немного и выплеснется через край. Особенно по утрам.

Я была ещё только в первом классе, но уже знала, что такое love и чувствовала, что тоже очень-очень люблю всех и всё вокруг.

Теперь же я понимала английский намного лучше, и в «We found love in a hopeless place»[2] обнаружился совсем другой смысл.

— Это в Пандоре, — заметив, что я прислушиваюсь, пояснила Саша. — Никто не выключил и дверь нараспашку.

Пандорой звали машину Артёма.

— Как же так произошло? Зачем он в корпус побежал? — Саша взволнованно выдохнула.

— Мы там от грозы спрятались, — с памятью, похоже, у меня проблем не было. — Дверь от сквозняка захлопнулась и выйти не получалось. Решили ждать, когда рассветёт.

Я замолчала, вспоминая прошлую ночь. Как жутко сверкали молнии в заброшенном кирпичном корпусе старого лагеря, как лило напропалую, как гулял по этажам завывающий ветер, и как потом, оказавшись запертыми в малюсенькой коморке чемоданной, мы заночевали на деревянных полках стеллажей для багажа.