Петрович «сломался» и стал дискоболом-метателем.
– Обратите внимание, – Изольда Леонидовна победно оглядела класс, – как отчетливо проявилась мускулюс глютеус: верхняя ягодичная мышца. – Кончиком указки она обрисовала поглаживающим движением на теле Петровича нужный участок. – В момент наибольшей концентрации тело и разум объединяются для мощного броска. Мозг расслабляет, отключает, почти прекращает подачу крови в органы и ткани, не участвующие в совершаемом действии.
Кончик указки задел пенис натурщика, и пребывающий в состоянии легкого опьянения мозг Петровича не смог сосредоточиться и перенаправить весь ток крови в мускулюс глютеус. Часть ее, спровоцированная кончиком указки, перетекла в пенис, и тот потихоньку начал набухать и выпрямляться, обретая силу и размеры фаллоса. Хихикающие ученицы, не доверяя собственному мастерству художников, торопливо достали мобильные телефоны.
– Подняться до высот модернизма и сюрреализма, – радостно разливалась Изольда Леонидовна.
Как бы отвечая на ее сентенцию, пенис Петровича, нет, теперь уже фаллос, выпрямился во весь рост, поднялся над реальностью, снисходительно осмотрел пожирающую его глазами девчоночью аудиторию, усмехнулся и остановил взгляд на зрелых округлостях преподавателя.
Леночка, едва не до слез уязвленная собственным неумением «ухватить» ускользающую натуру продолжала раз за разом стирать и набрасывать вновь разбухающий и выпрямляющийся предмет. Увы, всякий раз получалась только застывшая форма, действительная только в короткий промежуток времени. Сама того не ведая, девочка подходила к открытию в искусстве живописи.
Изольда Леонидовна, заметив, как изменился вектор внимания аудитории, обернулась за взглядами учениц и, с трудом сохраняя самообладание, попыталась взять ситуацию под контроль.
– Для художника не может быть скрытых или смешных частей тела, – продолжая говорить, она развернула стоящее на подиуме кресло к доске и, взяв за руку, усадила в него Петровича. – Весь человек, включая интимные части и потаенные уголки души, является частью искусства. Леночка, немедленно в туалет. Намочите салфетки холодной водой и принесите. Урок не закончен. Рисуем по памяти, особо обращая внимание на крутизну абриса мускулюс глютеус…
Класс, разочарованно вздыхая, принялся рисовать по памяти мускулюс глютеус. Вспотевшая от волнения Изольда Леонидовна бережно обкладывала фаллос Петровича, который в полный рост вовсе не выглядел «смешным», холодными мокрыми салфетками. Салфетки тут же нагревались и высыхали. Леночка челноком металась между классом и туалетом. Петрович, укутанный клубами водяного пара, не выдержал:
– Больше мне делать нечего, как салфетки вам сушить. Блин!
Неприличное слово заглушил звонок с урока и разрядил неловкую ситуацию.
Изольда Леонидовна смолоду не была дурнушкой, а к сорока расцвела совершенно. Нестандартный учебный день принес волнение, возбуждение; на щеках директрисы разлился акварельный румянец, и Петрович, строгим голосом в телефоне приглашенный «на ковер», лишь растерянно перебирал ногами, не в силах отвести глаза от притягивающей красоты.
– Вы, хотя бы понимаете, что сорвали занятия, нарушили поурочный план? – Изольда Леонидовна, пытаясь быть строгой, повышала голос. – Учебная программа и процесс подготовки молодых художников-новаторов поставили своим безответственным поведением, – она машинально схватила со стола указку, пропустила ее сквозь кулак сверху донизу и закончила, – на грань срыва. Чему вы улыбаетесь?
