Его вкус, его запах, его ладонь на моей груди. Даже сейчас по телу гуляют мурашки. Но, как только я представляю его на другой женщине, желчь подкатывает к горлу. Меня реально тошнит от ревности и это меня пугает.
Как мне забыть его?
Я не знаю.
- ТАК, девицы! – объявляет Светина мама, врываясь на веранду из кухни. – Помогите мне на стол накрыть! Катерина, ты плачешь что ли?
- Да, мама! – сливает её дочь инфу. – ОПЯТЬ влюбилась!
Возмущенно поднимаю голову.
ОПЯТЬ?
Будто это самое естественное для меня состояние.
- А ты когда ВЛЮБИШЬСЯ? – интересуется Лилия Клементьевна, пятидесятилетняя прекрасно сохранившаяся женщина, передавшая своей дочери эти чудесные гены.
- А оно надо? – спрашивает Света у матери, мотнув в мою сторону головой, будто я самое красноречивое зрелище на свете.
- Катерина, - вздыхает Лиля. - Ты как тростиночка. Пойдём, я тебя покормлю. Я вино достала.
О, нет!
Вино, изготовленное на этой даче – это эквивалент кислятины помноженной на ещё большую кислятину. Просто Лилия Клементьевна не позволяет Светиному отцу добавлять в него много сахара. Она называет свой специфический продукт «сухим вином», я же в своей голове называю его Шато Ля Сирок (негодное к употреблению вино, производимое на винодельческом хозяйстве одноимённого Шато в романтической комедии 2006 года Хороший год – прим. автора).
Кроме того, от одного бокала этого вина меня обычно уносит до самого ужина.
ВСЕГДА.
Сейчас мне эта перспектива кажется очень даже заманчивой. И, хоть искать утешения в вине это клише, я попробую. Даже несмотря на то, что вино сущий ЯД. Но другого алкоголя мне тут всё равно не предложат.
- С удовольствием, - подхватываясь с пола, говорю я, а Света смотрит на меня с подозрением.
Спустя двадцать минут я пускаю слюни в подушку, распластавшись на садовых качелях как вражеский стяг. Одним глазом наблюдаю за тем, как подруга в белом купальнике поливает огород. Её идеально выкрашенные волосы пестрят всеми оттеками рыжего, а тело будто с обложки. Подтянутое и округлое только в двух самых нужных местах.
Если бы у меня было такое, он бы не бросил меня второй раз…
Прячу лицо в подушку и начинаю реветь.
И волосы у меня скучные, и грудь маленькая, и кожа бледная…
Хочу ударить кулаком по подушке, но промазываю и рука безвольно падает на землю…
- Так, ну всё! – дёргая замок москитной сетки, рычит Света. – Поднимай свою задницу! Мы возвращаемся в Москву!
- Не ПОЕДУ! – говорю ей, отворачиваясь.
Ничего я не хочу...
Ничего мне не надо...
- Поедешь! – заверяет она, стаскивая меня с качелей ЗА НОГУ.
- Ай! Очумела?! – возмущаюсь я, пытаясь брыкаться.
Иногда меня саму бесит, что я не могу ей ни в чём противостоять. Она слишком настойчивая и бурная. Поэтому он не любит меня? Потому что я не умею быть крутой?
Просто, меня воспитывали по-другому, объясняю я воображаемому Благову. Я поздний долгожданный ребёнок. Мои родители уже оба пенсионеры. Отцу шестьдесят пять, а матери шестьдесят. Они самые прекрасные родители на свете. Они в жизни на меня не кричали, никогда не пытались меня ломать или подстраивать под себя, никогда не заставляли ходить в музыкалку. Я ходила сама, чтобы их порадовать.
Я всегда старалась быть хорошей девочкой. До сих пор стараюсь.
Хорошие девочки не в моде. Они никому не нужны. Я ему не нужна...
К горлу подкатывает ком. От обиды, бессилия и тоски. Нельзя заставить кого-то любить себя. Просто, он не для меня.
