Паша плотоядно смотрит на меня, потом вздыхает и поднимает глаза к потолку. Снова накрывает ладонью мой затылок, возвращая мою голову на место и шепчет:
- Бл*ть…ты когда-нибудь начнёшь носить лифчик?
- Я ношу постоянно… - заверяю его, кусая губы и улыбаясь.
Игнорируя это заверение, он говорит мне в волосы:
- У меня теперь полный пи*ц в ЦСКА и сопливый бездомный КАтёнок в придачу.
Хмурюсь.
- Я не БЕЗДОМНАЯ!
- Ты в общаге живёшь, думаешь, я не понял?
Я не хотела афишировать эту информацию, но я и не стыжусь её. Мне дали комнату, как аспиранту, я плачу за неё, но гораздо меньше, чем платила бы за квартиру. Я не дочь Рокфеллера, и у меня ПОКА маленькая зарплата.
- У меня отдельная комната. И у меня регистрация…
- Угу, я и говорю…
- Я не бездомная… - настаиваю, глядя на него с обидой. – И я не какая-нибудь обуза, чемодан без ручки…
- Камешек в туфле… - заканчивает он за меня, проводя по предплечью сухой тёплой ладонью. - Кать, заткнись. Ты долбаный геморрой. Что тогда, что сейчас.
Надуваюсь, и открываю рот для протеста, но Благов уже смотрит куда-то поверх моей головы. Оборачиваюсь и вижу Егора, который пробирается к нам через зал.
Лицо его – попытка показать, что всё плохо, как и говорил Паша.
Только сейчас замечаю, что многие в зале на нас смотрят. Это липкое внимание мне не нравится. Не думаю, что сама по себе я кому-то интересна, даже в этом платье. Смотрю на Пашу, чтобы оценить его реакцию. Он спокоен. Лицо расслаблено. Его уверенность в себе и мужественность - мои Ахилесовы пяты, а его нежность - моя смерть.
Это самый сумасшедший день за всю мою жизнь, не считая дня нашего знакомства.
Егор ровняется с Пашей плечом к плечу и шипит ему на ухо:
- Ну, охуе*но! Вы просто красавцы! Нельзя было по-человечески всё сделать? Теперь точно мне в Химки дорога.
- Хе*ню не неси, - советует ему Благов-старший, отлепляя меня от себя и удерживая рядом за плечи. – Мы с Лерой уже четыре дня вместе не живём.
«Правда?..» - настукивает моё сердечко, а ресницы порхают.
"Лера..." - всегда не любила это имя. Заставляю себя в это поверить.
- Она походу об этом не знает, - пыхтит Егор.
- Всё она знает, - отрезает Паша и велит брату. – Я разберусь. Дай ей свой пиджак.
- А свой не хочешь дать… - ворчит тот, стягивая его с плеч.
Пока он это делает, мои глаза падают на причину, по которой Паша не может отдать мне свой.
Прямо под классическим кожаным ремнём, опоясывающим его плоский живот, начинается совершенно неприличная выпуклость, которую невозможно не заметить.
Сглатываю и медленно поднимаю на него глаза, но они спотыкаются на твёрдых мужских губах. Я хочу эти губы на своих. Он поцелует меня? Теперь, когда официально остался без невесты из-за...в самом деле, почему он выкинул этот номер?
Сердце пропускает удар, потому что его потемневший ответный взгляд перечёркивает все мои сомнения по поводу собственной непривлекательности. Он отвечает мне тем же, и опускает глаза на мою грудь, которая мгновенно реагирует. Тяжелеет и покрывается мурашками.
Когда представляю, что почувствую, если он вдруг решит накрыть своим горячим серьёзным ртом мой сосок, у меня на лбу проступает испарина. Пальцы на моих плечах сжимаются сильнее, когда он на секунду снова прижимает меня к себе и шепчет на ухо:
- Расскажешь мне потом, о чём сейчас думала.
И это не вопрос.
Краснею и отворачивыаюсь, когда он снова отстраняет меня. Он будет разочарован, узнав насколько там всё безобидно.
